Между деревьями появился солнечный просвет

– Иэр! – выдохнула Литания.

Огромное светлое озеро лежало среди пологих холмов. Невысокое утреннее солнце слепило глаза, не давало рассмотреть серый, странно неуклюжий силуэт замка на дальнем берегу. По обе его стороны растянулся город, беспорядочное нагромождение крыш, еле различимых в легкой молочной дымке. А за ним – широкая изломанная полоса гор, почти тающая в неярком осеннем небе. До них оставалось всего пару дней пути.

Левый берег был лесистым, ближе к городу начинались желтые свежескошенные поля с яркими лоскутками озими. Правый, ближайший, был более открытым, темные гривки рощ чередовались со светлой охрой лугов, у кромки озера старые развесистые ивы полоскали тонкие ветви в воде. Серебристая гладь была пустынной, только совсем далеко, у лесного берега, суетилась стайка чаек, да в небе парила большая хищная птица.

Ланс прищурился – бурые, почти черные перья, белые пятна на подкрыльях.

– Беркут.

Орел отрывисто заклекотал и начал спускаться, с каждым разом расширяя круги. На третьем круге он пролетел совсем близко, повернул к людям голову, уставился безумными янтарными очами – глаза в глаза. Снова набрал высоту, завис на мгновение в воздухе и камнем грянул в прибрежные заросли.

– Может быть, когда-то он был ручным, – сказала Литания, – раньше в Наррате держали ловчих птиц. Давайте спустимся к воде,

Они стояли на невысоком обрыве, тропа шла в обе стороны.

– На холмах нас будет видно, как на ладони. Нужно взять вправо, подальше от озера, – сказал Брейд.

– Здесь никого никогда не бывает, это княжеский заказник. Разве что охоту встретим – но ее слышно издалека: лай, рожки, крики. Я пару раз участвовала, но мне не понравилось. Это было очень красиво – их охотничьи выезды. Яркие попоны, разноцветные платья, хищные птицы на перчатках. Когда сокол взмывает в небо, дыхание перехватывает – кажется, что вместе с ним взлетаешь под облака. И все это кончается агонией несчастного зверька.

– Все мы хищники, – лениво утешил ее Балтазар, – вот вроде него.

Шмель, залихватски лая, нырнул в тростник, там что-то зашелестело, захлопало, и прямо на путников вылетела большая серая цапля.

– Тайра, возьми его на веревку и не разрешай лаять, нам егеря голову оторвут, – Литания испуганно огляделась по сторонам.

– О егерях вы не упоминали.

– Раньше они тут были, сейчас – не знаю. Вдоль берега разрешено ходить, даже если нас увидят, не обратят внимания. Но вот охотиться, тем более с собакой…

Через несколько шагов они снова встретились с беркутом. Он сидел в траве возле самой тропинки, по-хозяйски положив лапу на растерзанную тушку зайца, и выдирал из нее клочки мяса. Вокруг орла вперевалку расхаживал ворон, дожидаясь, когда и ему перепадет доля чужой добычи. При виде людей беркут вспрыгнул на тушку, взмахнул огромными крыльями и понес обед в сторону леса. Ворон прошелся по месту пиршества, подозрительно косясь на пса. Поклевал клочья шерсти и окровавленную траву. Мяса тут не было, и ворон полетел вслед за орлом.