Мать повела их прямо в лес, необыкновенно красивый в своём ледяном величии. Они шли и шли, утопая в нетронутом снегу, под редкий клёкот зимних птиц и шуршание снега, соскальзывающего с еловых лап. Четырёхлетняя Гюрза быстро выбилась из сил, и мама взяла её на руки. Потом её у мамы забрал брат, и это последнее, что она запомнила в тот день. Помнила только, что было очень холодно и страшно хотелось спать.

Очнулась она поздней ночью, всё в том же лесу, у костра, в компании каких-то незнакомых бородатых людей, которые выглядели страшновато, но на деле оказались очень добрыми – то и дело совали ей и брату что-нибудь вкусненькое. Когда малышка открыла глаза, один из бородачей выговаривал матери:

– Ну, что ты, милая, зачем же так? У тебя двое деток, и сама ты вон какая – молодая да красивая! Бороться надо. До самого конца бороться, пока хоть один пальчик шевелится, пока дышать можешь. А то, что добрых людей на земле нет, это ты зря! Есть добрые люди – мы вот, например, добрые. Правда, братья?

Сидящие вокруг бородачи согласно закивали.

– И не мы одни, много на свете добрых людей! Мы вас к ним проводим, а там найдёте себе и кров, и пропитание, и занятие какое-нибудь. Мы б вас с собой забрали, да больно уж живём мы сурово. Не для баб с детишками такая жизнь. А там вам будет хорошо! Царские хоромы не обещаю, но в тепле будете и сытости. Жизнь, глядишь и наладится!

Мама сидела укутанная поверх лохмотьев в огромную медвежью шубу, с чашкой горячего питья в руках и плакала. Гюрза с братом были завёрнуты в такую же громадную шубу вдвоём, от чего им было тепло и уютно, но совершенно не тесно.

Кем были их неожиданные спасители, так и осталось неизвестным. Может лесничими, может разбойниками, а может, тем и другим, в зависимости от обстоятельств. Эти люди довели их до Золас-града, точнее не до самого города, а до его предместий, откуда до ворот было рукой подать. Почему-то, атаман Медвежий-хвост, как, оказывается, звали главного бородача, и его весёлые зверовидные братья, вовсе не бывшие между собой братьями, не хотели сами входить в город. Но они велели кланяться градоначальнику Теренцию, и даже передали ему подарок – берестяной туесок с чем-то тяжёлым.

Теренций, благообразный сухонький старичок, страшно разозлился, услышав о Медвежьем-хвосте и его ватаге, но туесок принял и спрятал в стоявший тут же сундук. И в тот же день семья Гюрзы получила кров, работу и еду.

В Золас-граде было множество лавок, лавочек и ремесленных мастерских. Помощник требовался в мыльную лавку. Мама, как раз мыло варить умела, и пришлась, что называется, кстати.