Они ушли от него через сутки, отъевшись блинами с молоком и мёдом, яблоками раннего скороспелого сорта и настоящими щами с мясом, которые они, правда сами приготовили из продуктов предоставленных хозяином. От нескольких монет, извлечённых Молли из глубин её декольте, старик решительно отказался, нагрузив в свою очередь гостей сыром, домашним салом и несколькими кольцами колбасы. (Молли всё же незаметно оставила несколько серебряных кругляшей у него на комоде под салфеткой.)

А ещё, в благодарность за гостеприимство девушки перестирали всё бельё старика, которое в этом нуждалось, а на прощанье помыли пол в его доме и вытерли везде пыль.

Привольная жизнь закончилась через пару часов ходьбы после того, как они покинули кров гостеприимного огородника. Прямо посреди дороги, никем не охраняемые, стояли ворота без створок, но с красиво оформленной новенькой доской, висящей на цепях на перекладине. На доске вычурными золотыми буквами было вырезано:

«Владения курфюрста Цзельбургского. Частная собственность. Охота запрещена, разбой запрещён, бродяжничество запрещено, незаконная торговля запрещена. Добро пожаловать!»

– Отъелись кроликами, – прокомментировала прочитанное старшая из девушек. – Добро, если не загребут за бродяжничество!

– Типун тебе на язык, Гендра! – осадила её Молли. – Запомните раз и навсегда – мы не бродяги, мы артель. И пусть тот, кто не считает наше ремесло трудом, подавится собственной желчью! Но на всякий случай имейте в виду и всегда отвечайте – мы, профессиональные прачки, ищем место, где осесть, и не гнушаемся попутного заработка.

Леса удивилась последним предосторожностям Молли. Ей было непонятно, почему она хочет выдать своих девушек за прачек? Ведь так она будет терять клиентов, которым нечего стирать, но которые были бы непрочь воспользоваться искусством профессионалок в любовных утехах.

Дело было в том, что Леса никак не могла взять в толк, что плохого кроется в их ремесле? Они доставляют удовольствие мужчинам, у которых нет жён или тем, жёны которых далеко, либо по какой-то причине не могут исполнять свои супружеские обязанности, а может, исполняют их плохо, ну, мало ли что ещё! И что в этом может быть скверного?

Она прекрасно знала, что мужчины, не получив необходимую долю женской ласки, начинают сходить с ума! В таком состоянии они могут натворить, Инци знает что, а потом, конечно же, пожалеют об этом, но будет поздно. И что, осуждать их за это свойство? Называть несовершенными, глупыми или приписывать ещё какие-то отрицательные качества, якобы присущие мужскому роду? Вот бред! Она не дура, чтобы опускаться до такого.