Интересуюсь у Валентина, как это его занесло на мебельную фабрику; на моей памяти он работал много кем, но скорее по дизайну и ремонту квартир, чем по столярному профилю. Шурин пожимает плечами:

— На евроремонтников здесь спрос маловат. Идти простым строителем, это считай, целый день на жаре ишачить; здоровье уже не то. На фабрике я хотя бы тружусь под крышей, благо инструменты в руках держать умею, да и с дизайном там есть где приткнуться, «типовую меблировку» можно улучшить, а потом и с индзаказами перспективы откроются. Пройду испытательный срок, посмотрим.

Тоже правильно. В любом раскладе лучше, чем «на земле», тем более вон Николай, главный и единственный местный агротехник, энергично рассказывает Саре (новый слушатель) о недостатках этой самой земли. Мол, Демидовск-то специально построили у выхода железных и полиметаллических руд, место для металлокомбината (вот не зря я Уралмаш вспоминал…) — лучше не придумаешь, однако из-за этих самых руд плодородный слой почвы слишком слаб, нормальной урожайности в открытом грунте не добиться, надо ставить теплицы со специальной подсыпкой и культивацией. А централизованных вложений в сельское хозяйство нет и не предвидится, власти протектората полагают более рациональным все пахотно-земледельческие работы вести вдоль берега Амазонки, где почва на порядки плодороднее, ну и еще закупать продовольствие у Москвы, там на мощных черноземах при хорошем поливе спокойно снимают три урожая в год…

Тут у Раисы Михайловны звонит сотовый. Она отходит в сторону, а через некоторое время подзывает меня.

— На, держи, — передает трубку.

— Влад, ты как, к нам надолго? — спрашивает телефон голосом Сони.

Честно отвечаю:

— Надолго не получится, увы. Отпуск нам с женой дали на три недели, десять дней мы уже прогуляли, а еще надо возвращаться обратно на Базу.

— Понятно… Тут есть один разговор.

— Не вопрос, говори, я слушаю.

— Да нет, это не по телефону… и не совсем со мной. Давай так, завтра, часов в шесть вечера, в Демидовске, в ресторанчике «Золотая звезда» — это недалеко от конвойной станции на северо-западе, там спросишь. Хочешь, приезжай один, хочешь, с Сарой, разговор больше к тебе.

Хм. Ну ладно, зайти выслушать можно.

— Это по твоей нынешней работе? — почти не сомневаюсь в ответе.

— Почти. Сам увидишь. Ладно, бывай, до связи.

Вешает трубку.

Задумчиво отдаю зеленоватую «нокию» Раисе Михайловне и сажусь на скамейку, к столу пока возвращаться неохота, лучше тут подумаю. Вариантов, собственно, два: или мы отправляемся на эту встречу, или рвем когти, не дожидаясь таковой. Мне это надо, очередное предложение о сотрудничестве от очередной структуры, нуждающейся в услугах аналитика? Ну да, конечно, любая эсбэшная контора, собственно, этим и занимается, сбор информации и ее корректная интерпретация — вот основа основ, а всякие киношные агенты ноль-ноль-семь выходят на сцену либо для финальной точечной акции, либо вовсе для отвлечь внимание от настоящей деятельности… И кто в этом раскладе я, ась? На Шона Коннери и даже на Роджера Мура или Пирса Броснана вроде не похож, даже если побреюсь. Со слов тетушки Аллы, работа у Сони интересная; верю, для любителей копаться в информации оно так и есть, даже рутинное сравнение данных из разных источников может выявить много чего, причем не обязательно лазить по закрытым источникам. Году в сороковом, что ли, в Вене у гестапо (или у абвера, не помню) случился кунштюк: за шпионаж был взят некий репортер, мол, в ваших статьях есть данные о перемещении военных группировок вермахта, и они столь подробны, что без «крота» в штабе явно не обошлось, а ну сдавай имена-явки-адреса, унтерменш, пока добром спрашивают — после чего журналист, посмотрев на следователей как на идиотов, потребовал подшивку дюжины местных газет и часа за полтора тут же на месте составил из вырезок новую статью, которая была точнее, чем штабная сводка… Наш человек, одним словом.