Бедняга Блитцен сипел и пыхтел. Мы бросились к дальней стене, и Гейррёд заорал:

– Трусы! Я вас прикончу!

Он запросто мог бы догнать нас, но спьяну продолжал цепляться за мысль о метательных снарядах. Пока он озирался в поисках того, что ещё можно в нас бросить, потолок над ним начал рушиться.

Гейррёд посмотрел наверх и, сообразив наконец, что происходит, заорал. А мгновение спустя половина зала рухнула великану на голову, похоронив его под тысячью тонн камня.

Следующее, что я помню – это как я лежу на полу, пытаясь откашляться, а вокруг ничего не видно из-за каменной пыли.

Постепенно пыль осела, и в нескольких шагах от себя я увидел Самиру. Она сидела, скрестив ноги, и тоже кашляла, вся белая, будто вывалялась в муке.

– Блитцен? – окликнул я. – Хэрт?

Я так испугался за них, что забыл о своей сломанной ноге и встал. И только тогда удивился, что могу стоять. В ноге по-прежнему пульсировала боль, но стоять я мог.

Из облаков пыли, спотыкаясь, вышел Блитцен.

– Я здесь, – просипел он.

Его костюм можно было выбросить, а волосы и борода преждевременно поседели от пыли.

Я от души обнял его.

– Ты самый сильный и потрясающий гном на свете, – сказал я.

– Ладно, малыш, ладно. – Он похлопал меня по руке. – А где Хэртстоун? Хэрт!

В такие моменты мы забывали, что до Хэртстоуна невозможно докричаться, как ни надсаживайся.

– Я нашла его! – крикнула Сэм, отряхивая с упавшего эльфа мелкие обломки и штукатурку. – Кажется, цел.

– Хвала Одину! – Блитцен рванулся было вперёд, но чуть не упал.

– Эй, потише. – Я прислонил его к одной из уцелевших колонн. – Отдохни немного, я сейчас.

Я подбежал к Сэм и помог ей вытащить эльфа из-под обломков. Волосы у него дымились, но в остальном он вроде не пострадал. Мы помогли ему встать на ноги, и он тут же напустился на меня: «Дурак! Убить нас хотел?!»

Я даже не сразу понял, что с ним не так. А потом дошло: лебедь исчезла.