Моника перестала мять руки и ответила бесцветным голосом:

– Видите ли… После того как меня решили убить, я сразу поняла, что мое детище хотят использовать в военных целях не для защиты, а для нападения. Возникал вопрос: зачем? А тут еще и эти скандалы с ЗНР, ваши заявления на дуэли. Все это навело меня на мысль, что королева устроила войну только ради ЗНР. Следовательно, вы должны были его или хорошенько спрятать, или вовсе уничтожить. Спрятать если даже и выйдет, то какой ценой? А уничтожение – верный выход. Вот только, как мы знаем, ядро ЗНР создано из эфира. Из душ, по сути. Это не физическая материя. Уничтожить ее полностью невозможно, поскольку она – настоящее детище закона сохранения энергии. Мы можем уничтожить саму пластину, распылить до атомов, то есть, по сути, преобразовать, но эта энергия – мир, сокрытый в ядре, – останется. Мы лишь уничтожим к нему доступ для простых людей.

– Что значит «простых людей»?

– Всех, кроме тех, кто попадал под излучение ЗНР.

– Получается, что дети ЗНР будут иметь доступ к его миру независимо от пластины и компьютера? Но как?

– Не знаю. Дети ЗНР после облучения уже не могут считаться обычными людьми. Перед ними открываются возможности, которые другим недоступны. Наш мир многогранен. В нем происходит много того, что ни наука, ни религия не в силах объяснить, и потому со слов очевидцев или даже при взгляде на реальные снимки появляется ощущение, что это какой-то бред…

– Люди часто нарекают бредом то, что не в силах осознать, – перебил ее Саша со снисходительным видом. – Мы рвемся в космос исследовать новые планеты, на которые никогда не попадем, тратим на это миллиарды, когда толком не изучили ту планету, на которой живем, не решили глобальные проблемы, не придумали вакцины от страшных болезней, не покончили с войнами, голодом и жаждой раз и навсегда. Мы неправильно расставляем приоритеты. Люди вообще часто поступают неправильно и никогда этого не осознают. – Он разочарованно вздохнул. – Я сам участник этого абсурда. И все же он меня доконал. Я хочу с ним покончить. – Саша поднял на Монику многозначительный взор, и она вздрогнула. – Но сам я больше не справляюсь. Боюсь не успеть все сделать. Если вы действительно хотите помочь, то можете начать с плана по уничтожению вашего детища.

– Вы хотите, чтобы я… Но как же, Саша!

– Странно, что вам самой это не пришло в голову. – Он встал перед ней. – Я понимаю вас. Тяжело уничтожать то, что создали собственными руками, как и тяжело наблюдать за его гибелью. Однако же… – Он сел на корточки. Алые, будто светящиеся глаза смотрели ей в душу и сеяли в ней холод до мурашек. Голос его звучал так низко и устрашающе, что Моника невольно вздрогнула. – Быть может, вы не знали, но один британский солдат, сидя в вашем горгоне, раздавил голову моей подруги. Я не видел, как он это сделал, но я видел ее страдания, когда она умирала у меня на руках. Я ничем не мог помочь. Понимал, что не смогу ее восстановить. Сидел и ждал, когда она умрет. Я никогда не испытывал ничего подобного. В эти самые минуты я понял, что кого бы из себя ни строили люди и кем бы они ни были, перед смертью все они жалки и беззащитны. Ты начинаешь понимать, что все происходящее вокруг – пустое и бессмысленное – однажды канет в небытие, а все, что этому предшествует, лишь игра на миллиардах переплетенных струн жизни. И ты никак на нее не влияешь. Ты лишь думаешь, что способен на все. Но это самообман. Ты частица пыли на объективе этого мира. Ты ничто, и все, что дорого тебе, мало того что временно, но еще и невероятно хрупко. Оно пока с тобой лишь благодаря удачным стечениям обстоятельств. Вся жизнь – сплошное стечение обстоятельств. И ты однажды лишишься всего, что дорого тебе, как лишались все. Вы знаете об этом чувстве, мисс Хьюз?