Она плюхнулась в свое кожаное кресло и пригладила на макушке выбившиеся прядки. За время ее молчания Александр все-таки нашел в себе смелость заговорить о главном:

– Я знаю, что это ты стреляла в него. Ты или кто-то из твоих людей.

– Я ему об одном, а он мне…

– Не увиливай! Ты решила меня напугать? Напомнить о себе? Так вот, Делинда, теперь я хочу напомнить о нашем уговоре: я веду войну, а после ты оставляешь меня в покое. Ни слова не было о том, могу я видеться с Каспаром или нет.

Его рассуждения, произнесенные командным тоном, и натянутая настойчивость явно позабавили ее, и она легко отпустила мысли о позоре Каннингемов.

– Мы, если вспомнить, не обсуждали подробности сделки. И в этом суть. Но с чего ты взял, что это сделала я? Мало у него старых врагов? Да хотя бы те немногие преданные Адаму люди. Думаешь, все просто взяли и забыли о том, как просто с твоего Каспара сняли обвинения в одном из самых громких убийств последних лет?

Делинда отвечала спокойно и рассудительно, и теперь его громкие обвинения казались Александру нелепыми. Она встала, легким движением рук сбросила с острых плеч на кресло черный жакет и в черном кружевном топе и свободных брюках, из-под которых чуть выглядывали шпильки замшевых туфель, хозяйской, размеренной походкой подошла к нему вплотную.

– Каково это вообще – спать с убийцей и преступником?

Александр вздрогнул, и Делинда улыбнулась осознанию того, что задела его за живое.

– Знать, что он трогает тебя руками, которые когда-то были перепачканы в чужой крови. Неважно, насколько порядочным он стал. Прошлое не накидка – скинуть ее не получится. А нынешнее общество очень злопамятное, с хорошей фантазией и неуемной жаждой осуждения. Так что твоей репутации конец. – Она положила руку ему на плечо. – Разумеется, это никак не повлияет на ход войны, но после нее тебе и правда лучше скрыться в какой-нибудь деревушке. А пока сиди тихо и больше не смей повышать на меня голос, понял? А в качестве наказания и для профилактики я блокирую твои счета.

– Нет… – Александр закачал головой и обратился к ней в отчаянной мольбе: – Прошу, не надо. Мне нужны деньги прямо сейчас.

– И на что же? – Делинда важно скрестила руки на груди.

– Я… Они нужны, чтобы…

Как же она любила, когда из подхваченных секундным порывом смельчаков люди превращались в беспомощных, зависимых от ее милости слабаков. Она привыкла к этому чувству с самого детства, когда от ее слова зависело увольнение уважаемых нянь, когда, случайно разбив большую вазу, она, чтобы не запятнать свою безгрешность перед отцом, винила в случившемся первую попавшуюся на глаза горничную, и перед той вставал выбор: денежная компенсация или увольнение. Так как почти все предметы декора имели многолетнюю историю и внушительный ценник, горничные, бледные от вопиющей несправедливости и невозможности хотя бы возразить наглой принцессе, предпочитали уволиться. Вот и сейчас Александр выглядел точно так же. Он не ожидал, что лишится всех своих денег. Понимая, что от его ответа и готовности унижаться зависит лечение Каспара, он лишь больше терялся. За отчаянной надеждой Александр не разглядел одного: Делинда не изменила бы свое решение в любом случае. Она лишь ждала нового повода поиздеваться над ним.