После окончания трапезы сама собой потекла неспешная учтивая беседа. За окнами быстро темнело…

– Прошу простить меня, господа, – принцесса едва сдержала зевок. – Но я вынуждена удалиться…

Мы с Лисом и Сэнди поднялись из-за стола и поспешили откланяться.

– Мессир Вальдар, – услышал я за спиной голос отца Арнольдо, – вы играете в шахматы?

– Да, ваше преосвященство, – остановившись, ответил я.

– Тогда сделайте милость, возвращайтесь сюда после того, как проводите свою очаровательную невесту, – карие глаза Аббата Аббатов масляно взблеснули. – Составьте мне компанию. Представляете, во всей обители нет человека, посвященного в тонкости этой игры.

Я кивком головы поблагодарил господина нунция и вышел. Он посмотрел на меня с нескрываемым сожалением.

– «А вас, Штирлиц, попрошу остаться», – услышал я по мыслесвязи цитату из любимого рейнаров-ского сериала. – Бедный ты, бедный… Всем бай-бай, в люлю, а тебе вращать колеса истории! А впредь тебе наука! В следующий раз будешь выбирать монастырь для стоянки – ищи женский. И Лауре спокойнее, и нам с Сэнди веселее, – хохотнул он.

Процедура отхода ко сну моей уставшей невесты не заняла много времени. Напутствованный ее поцелуем на победу в шахматном поединке, я оставил Лауру отдыхать и направился обратно, вспоминая на ходу хитроумные комбинации игры, которыми надеялся порадовать его преосвященство.

Дверь в покои Аббата Аббатов была чуть приоткрыта, и оттуда доносился знакомый баритон, потерявший свою бархатистость.

– …Смерть вашего легата послужит достойным поводом для начала крестового похода против ереси. Так что, святой отец, скорее пишите свои латинские грамоты, поднимите великий шум, а я разнесу их по Франции, по всему Лимузену, Пуату, Оверни, до самого Перигора. Объявите повсюду индульгенции – от здешних стран до Константинополя, и что тому, кто не вооружится, будет запрещено есть за столом, Ц пить вино, одеваться в ткани пеньковые и льняные, и будет похоронен, как собака! Дописал? Поставь число, – властно приказал нунций. – Так, отлично. Передай письмо Гийому, пусть везет его в Рим, к егосвятейше-ству Иннокентию III. Все! Ступай!

– Слушаюсь, ваше преосвященство, – раздался тихий голос в ответ. Я отпрянул от двери, мысленно благословляя работу сапожника, скроившего такую мягкую обувь, и скользнул в один из боковых коридоров. Затаив дыхание и досчитав мысленно до ста, я двинулся обратно и нос к носу столкнулся с секретарем отца Арнольдо, только что вышедшим из комнаты.

– Его преосвященство может принять меня? – вежливо осведомился я, отвечая на поклон монаха.