– Что-то случилось, милый? – встревоженно спросила моя невеста.

– Да, – кивнул я. – Я передал письмо Филиппа Августа королеве…

– И что? – тревожась все больше, поинтересовалась Лаура – Катарина.

– Пока не знаю… – задумчиво произнес я, привлекая ее к себе и гладя по мягким кудрям. – Но нам как можно скорее надо ехать в Арагон.

– Завтра вечером дядя Раймунд устраивает празднества в нашу честь… – просительно глядя на меня снизу вверх, протянула принцесса. – Я так хочу поучаствовать в них…

– Да, – утвердительно кивнул я. – Конечно. Мне не хотелось участвовать в празднествах. Больше всего в эту минуту я желал схватить в охапку свое черноглазое сокровище и, вскочив в седло, мчаться, сломя голову, туда, где мы могли рассчитывать на от носительную безопасность, – в Барселону. Ибо из всех опасных хищников, встречающихся в природе, самыми опасными была и остается оскорбленная несчастная женщина. А Элеонора французская, кроме того, что являлась королевой, была, безусловно, незаурядной личностью. Но моей прекрасной принцессе так хотелось показать тулузцам новые платья…

Следующий день начался поздно. Поднявшись где-то около полудня, я узнал, что одно высочество, как истинная испанка, заявив, что во время сиесты просыпаться бессмысленно, валяется в постели, второе же, примерная дочь вестфольдского народа, с самого утра терроризирует торговца лоскутками и требует от него фехтовальных упражнений.

Посвятив весь остаток дня сборам, ввечеру мы, принаряженные и благоухающие, словно майская клумба, отправились во дворец Раймунда Тулузского. Правда, мне стоило больших трудов уговорить Инельгердис не оставлять меня в сей трудный час.

– Не пойду я туда! Чего я там не видела! – упрямилась моя сестра.

– Ну, Инельга, мало ли… Там весело будет… Музыка, танцы, – неубедительно уговаривал я упрямого отпрыска рода Камдилов.

– Там этот придурок будет! – уже конкретнее выразилась моя сестричка, гневно сверкнув глазами. – Я не могу, когда он на меня так смотрит!

– Ну и что? – сочувственно кладя руку ей на плечо, спросил я.

– Я на местное рыцарство вообще без содрогания смотреть не могу. Но этикет есть этикет. К тому же кто-то, кажется, что-то говорил про благопристойность?

Двор графа Тулузского поражал великолепием и пышностью Куртуазные кавалеры, увешанные музыкальными инструментами, шарфиками и рукавами от платьев дам своего сердца, и сами дамы, томно вздыхавшие и закатывавшие глаза по малейшему поводу, заставляли меня с ностальгией вспоминать суровую простоту северных нравов.

– Прэлэстно, прэлэстно, – отбивался Лис от молодых дарований, сующих ему под нос свежесочиненные сирвенты и требующих одобрения. На левом фланге с мрачной безысходностью во взоре и рефлек-торно – дружелюбным оскалом держала оборону Инельга.