Я побрел в свою каморку, в которой не было даже котелка над огнем, нарисованного на куске старой холстины, и завалился спать на уже обжитую охапку сена, но кусок старого холста, пожалуй, был бы сейчас весьма кстати, перед рассветом здесь обычно прохладно. Словно читая мои мысли, в сарайчике возник Питер с конской попоной в руках.

– Вот, я принес вам, ваша милость. Укройтесь, все теплее будет...

Я не дал Редферну развить свою мысль. За тонкой дощатой стенкой, отделявшей сарайчик от двора, слышалась негромкая французская речь. Один из голосов был мне уже знаком довольно давно, второй я услышал только сегодня, но эти повелительные интонации я бы вряд ли смог столь быстро забыть.

– Алексей, – с отчаянием в голосе говорила Елизавета Разумовская, – как ты не понимаешь, он наша единственная опора. Мы поднимаем его – он защищает нас. Ему нельзя ехать в Санкт-Петербург. – Я усмехнулся. Встреча «венценосных супругов» планировалась под Москвой, но об этом, кроме меня, Екатерины и, вернее всего, Безбородко, никто не знал. – Там его наверняка будет ожидать засада.

– Вот и славно, – насмешливо отвечал ей Орлов. – Я полагаю, именно так все и будет. Ну скажи на милость, зачем тебе нужен этот немытый разбойник? Ты же не считаешь его всерьез своим братом?

– Конечно, нет! О чем ты говоришь?! – возмущенно отозвалась его супруга.

– Вот видишь. Нам нужен не Емелька Пугачев, а светлый образ народного государя. Мы должны заставить его ехать на эту чертову встречу. Пусть он отправляется туда, пусть возьмет с собою своих советников, пусть они сложат голову на плахе. Их не будет, но останется память. И вот ради этой памяти мы и поведем полки... За тебя, дорогая. В любом случае Пугачев никудышный полководец, рано или поздно его разобьют. И можешь мне поверить, не приди мы, этот час был бы уже близок. Когда во главе армии встану я, все изменится. Мы не пойдем на Москву или Петербург. Этот шут Закревский был прав, говоря, что такая длинная дорога послужит могилой для армии. Нет, мы сделаем по-другому. Мы отрежем от России Сибирь, отрежем Яик, татарские степи вновь станут непроходимой границей. Вот тогда мы и посмотрим, чего будут стоить хваленые богатства России без этих земель. И вот тогда-то, обосновавшись здесь, мы сможем помышлять и о походе на столицу.

– Твой план грандиозен, любимый, но...

Голоса отдалились. Я уже не мог расслышать продолжения беседы.

«Хитер Алексей Григорьевич, хитер, – усмехнулся я. – Да вот Лиса зря шутом обозвал. На эту швабру лучше не наступать, лоб расшибешь. А планы твои... Сейчас подумаем и о них, вот только прикрою глаза...» Я закрыл глаза и провалился, буквально рухнул в сон.