— Да? — Я вздернула бровь. — Чему обязана такой чести?

Девушка покраснела и сконфуженно пролепетала:

— Ваша фамилия. В университете я делала доклад о том, как Келлис-Амберли передается от животного к человеку. И нашла вас, когда искала информацию о… о вашем брате. Мне понравилось, как вы пишете, и я стала читать дальше.

— Ясно.

Келли покраснела больше и явно собиралась еще что-то сказать. Я молча ждала.

— Просто хотела сказать, мне так жаль.

— О чем?.. — нахмурилась я.

— Баффи?

Внутри все мгновенно оцепенело. Я постаралась дышать ровнее и спросила:

— Как вы узнали?

Девушка удивленно посмотрела на меня.

— Я видела сообщение, о том, что ее пост отправили на Стену.

— На Стену? Но как они узнали… боже мой, камеры.

— Мисс Мейсон? Джорджия? С вами все в порядке?

— А? — Я покачала головой и посмотрела на Келли (видимо, на какой-то момент перестала ее замечать). — Я просто… Не думала, что она уже на Стене. Спасибо. За ваши соболезнования.

Я повернулась, прошла в раздевалку, не дожидаясь ее реакции, и закрыла за собой дверь. Пусть считает меня грубиянкой. Я ведь журналист, а все журналисты грубияны. Имидж такой.

В голове, словно подхваченные ветром осенние листья, безостановочно крутились разные мысли. Я сняла белую пижаму и переоделась в свое. Времени понадобилась куча — пришлось тщательно развешивать по местам и рассовывать по нужным карманам все диктофоны, камеры и беспроводные передатчики. Иначе потом в них и за неделю не разберешься.

Баффи на Стене. Конечно же. Значит, семья Месонье уже знает, они послали туда ее пост. Баффи присоединилась к другим бесчисленным жертвам проклятой чумы, почему-то из-за этой простой мысли смерть девушки стала гораздо более реальной. И еще кое-что, кое-что важное: даже когда мы ото всех изолированы, мы остаемся на связи с окружающим миром. Камеры постоянно снимают. Это меня беспокоило.

Я сняла блокиратор и надела черные очки. В них я никогда не чувствую себя голой. Потом дотронулась до сережки.

— Махир.