Если уж коридоры в изоляторе показались мне совершенно белыми и безликими, то герметичную камеру иначе как стерильной и назвать было нельзя: стены прямо сияли, отраженный от них свет резал глаза даже сквозь блокиратор. Я сощурилась и, пошатываясь, вышла на середину помещения.

Крякнул интерком.

— Стойте там, мисс Мейсон, — велел Джо.

— Закрыть глаза и не дышать?

— Именно, — в его голосе послышалось легкое удивление. — Всегда приятно иметь дело со знающими людьми.

— Слово «приятно» в данной ситуации не совсем уместно. Мне, возможно, станет приятно, когда я опять натяну свои штаны.

Ворчи не ворчи — быстрее одежду не выдадут, и Шона я быстрее не увижу. Я закрыла глаза, сняла блокиратор и глубоко вздохнула.

Знакомый запах хлорки и дезинфектантов. Из потолочных распылителей вырвалось прохладное облако и окутало меня целиком. Я задержала дыхание и стала считать про себя от двадцати до одного. Уже на семнадцати заработали вентиляторы, и мутная взвесь втянулась в маленькие люки в полу. Там ее обработают раскаленным воздухом, и все частицы вируса, которые уцелели во время химической обработки, погибнут. Образовавшееся в результате вещество сожгут. ЦКПЗ никогда не шутит с санобработкой.

— Мисс Мейсон, можете открыть глаза.

Я снова надела блокиратор. Над дальней дверью горел зеленый огонек, она распахнулась, как только я коснулась ручки.

За последние двадцать лет дежурные посты в медицинских учреждениях несколько изменились: теперь они походят на странный гибрид сестринской и военного КПП. На стенах тревожные кнопки, возле кулера большой шкаф с ружьями. На таком посту можно спастись, даже если повсюду свирепствует вирус. Когда воздушные шлюзы работают исправно и боеприпасов достаточно, тут можно продержаться несколько дней кряду. Так, например, случилось в Атланте: четыре медсестры, три доктора, пять охранников и восемнадцать пациентов почти целую неделю сидели в осаде. В конце концов к ним пробился отряд ЦКПЗ. Вспышка вируса тогда затронула весь район вокруг больницы. Про тот случай даже фильм сняли.

Шон, подлец, уже успел нарядиться в собственные одежки и теперь восседал прямо на столе с чашкой кофе в руках. Рядом стояли какой-то мужчина в медицинском халате, накинутом поверх костюма, и Райман. Сенатор, казалось, нервничал больше всех присутствующих. Мимо сновали медсестры и сотрудники ЦКПЗ. Они напомнили мне киношную массовку — эдакая одушевленная часть интерьера.

Райман первым меня заметил. На его лице отобразилось явное облегчение, он распрямился, быстрым шагом подошел ко мне и обнял. Я даже не успела понять, что происходит, только тихонько ахнула — с такой силой мужчина сдавил мои ребра. Обнять его в ответ не было никакой возможности. Сенатор еще крепче сжал объятия. Он явно не меня пытался успокоить, а успокаивался сам.