Юный кесарь даже более не поднимал меча. Его окружали драконы, огнедышащие, сокрушающие все на своем пути. Могучие незримые драконы! Он чувствовал, как вскипающая кровь яростным потоком несется по его жилам. И нет больше ни мальчишки Дагоберта, ни драконов, ни врага, пятящегося, но еще плотно обступающего крохотный и все редеющий отряд телохранителей. Есть неумолимое, обращающее камень в огонь желание — его непререкаемая воля.

Гулкие удары раздавались все чаще.

— Бейте! Крушите! Вот тут, где темная полоса! — во всю мощь командовал богемец. — Вот досюда, где она заканчивается. Тащите все, чем можно бить. Меняйтесь, как только чувствуете усталость.

Посохи жрецов, найденные в храме копья и ломы, а то и просто обломки гранита, валявшиеся на галерее после атаки дракона, — раз за разом обрушивались на сияющий внутренним огнем пол. Тот надсадно трещал, поддаваясь под тяжестью ударов.

— Давайте, давайте! Сильнее, не бейте в одно место, распределитесь по всей длине оси! Не останавливайтесь!

И снова удары, и снова треск и каменные брызги во все стороны.

— Что-то происходит с камнем! — крикнул один из освобожденных пленников. — Он становится мягче, точно плавится.

— Да, да, — подхватили другие. — Мягче и горячее.

— Бейте! — кричал сэр Жант. — Крушите, не останавливайтесь!

Грозный треск заглушил его слова. Карел увидел, как пол начинает ломаться прямо у него под ногами. Да что там ломаться — камень начинает закипать, пузырясь и лопаясь.

— Все на галереи! — тут же скомандовал он и метнулся к каменным помостам, идущим вдоль стен. — Бегом марш!

Пленники не заставили себя упрашивать. Они жались к каменной толще, с ужасом наблюдая за происходящим. Раскуроченная гладь пола кипела и пузырилась, становясь на глазах красной, потом ярко-голубой, выбрасывая шипящие гейзеры на высоту человеческого роста. Треск становился все сильнее и отчетливее.

— Все из храма! — скомандовал Карел. И в тот же миг плита, сорвавшись с одной из осей, рухнула в зияющую под ней бездну, дробясь, вскипая и взрываясь на лету.

Чья-то сильная рука тряхнула кесаря за плечо.

— Они падают! Глядите, они падают!

— Что?! — Дагоберт огляделся, не в силах понять, что происходит. Драконов больше не было.

— Это я, Магнус, сын Магнуса. Вы помните меня?

— Да, — коротко выдохнул повелитель франков. Поле боя резко изменилось с тех пор, как он видел его последний раз. Прежде несокрушимые, точно живые утесы, абарские воины теперь едва ползали, бессмысленными взглядами озирая разъяренного врага, в ожесточении убивающего тех, кто еще совсем недавно сам нес гибель на остриях всесокрушающих клинков.