– А после перехода будем плыть еще один день, а потом причалим в Порт-Магеллане, – пояснил я.

Он улыбнулся этой перспективе.

Мы с Дианой переглянулись. Она познакомилась с Еном всего два дня назад и уже успела с ним подружиться. Читала ему вслух книжку из корабельной библиотеки (английские рассказы для детей). Даже процитировала Хаусмана: «А младенец знать не знал…»

«Этот стих мне не нравится», – заявил тогда мальчик.

Теперь же он показал нам свои рисунки. Этих животных Ен, наверное, видел в видеороликах, снятых на равнинах Экватории – длинношеих тварей с печальными глазами и полосатыми тигриными шкурами.

– Очень красивые, – похвалила Диана.

Ен важно кивнул и вернулся к своим трудам, а мы, чтобы не мешать, поднялись на палубу.

* * *

Ночное небо было ясным, и верхушка Дуги искрилась в последних проблесках света прямо над головой. Изгиб стал совершенно незаметен: под этим углом я видел лишь идеальную евклидову прямую, простое число (1) и английское местоимение (I) – то есть себя самого.

Мы встали у ограждения как можно ближе к носу корабля. Ветер трепал волосы и одежду, щелкал флагами быстро и сухо, а в беспокойном море отражались осколки корабельных огней.

– Он у тебя? – спросила Диана, имея в виду крошечный сосуд с щепоткой Джейсова праха.

Мы задумали эту, с позволения сказать, церемонию задолго до отъезда из Монреаля. Джейсон пренебрежительно относился к панихидам, но, полагаю, одобрил бы нашу затею.

– У меня.

Левой рукой я выудил из жилетного кармана керамическую пробирку.

– Мне так его не хватает. Скучаю все время.

Диана прильнула к моему плечу, и я обнял ее.

– Жаль, я не знала его в Четвертом возрасте, но думаю, он не сильно изменился…

– Правильно думаешь.

– В каком-то смысле Джейс всегда был Четвертым.

Приближался момент транзита. Мне показалось, что звезды потускнели, словно корабль окутала некая полупрозрачная сущность. Я открыл сосуд с прахом Джейса. Диана накрыла ладонью мою руку.