Ветер вдруг переменился, и температура упала на пару градусов.

– Иногда, – сказала Диана, – я думаю о гипотетиках и боюсь…

– Боишься чего?

– Что мы их юница. Или что-то вроде Джейсовых марсиан – помнишь, как он на них надеялся? Боюсь, что гипотетики ждут от нас спасения. От того, чего боятся они сами.

Может, и так. Но в этом случае, подумал я, мы поступим, как сама жизнь: проигнорируем их надежды.

Я почувствовал, как Диана вздрогнула. Линия Дуги над головой потускнела. Океан затянуло дымкой – вот только на самом деле это была не дымка. Она не имела никакого отношения к погоде.

Последний проблеск Дуги исчез, и вместе с ним исчез горизонт. Стрелка компаса на мостике «Кейптаун Мару», должно быть, уже начала свой разворот; капитан дал гудок – оглушительный вопль разъяренного космоса. Я задрал голову. Звезды завертелись в головокружительном танце.

– Давай! – велела Диана, перекрикивая шум.

Я перегнулся через стальное ограждение, ее рука на моей руке, и мы перевернули сосуд вверх дном. Прах – в свете корабельных огней он походил на снег – закружило ветром. Он растворился в пространстве, не долетев до бурлящей черной воды – хотелось верить, что рассыпался в пустоте, которую мы пересекали в тот момент. В соединенной стежком Дуги безводной пустоте меж звездами.

Диана прильнула к моей груди, и мы трепетали единым целым, пропуская сквозь себя вибрации чудовищного гудка; наши тела заходили ходуном, словно сердце огра, пока наконец не стало тихо.

Диана запрокинула голову.

– Другое небо, – прошептала она.

С новыми незнакомыми звездами.

* * *

Утром все высыпали на палубу: Ен, его родители, ибу Ина, остальные пассажиры, даже Джала и несколько членов команды, отдыхавших после смены, ибо всем не терпелось надышаться новым воздухом и прочувствовать жар нового мира.

По цвету неба и солнечному теплу это вполне могла быть Земля. На горизонте виднелся изломанный берег мыса, где находился Порт-Магеллан – скалистый выступ и несколько столбиков светлого дыма (они поднимались вертикально, но чуть выше ветер уносил их на запад).

Мы встали у ограждения. Подошла ибу Ина, Ен не отставал.

– На вид все такое знакомое, – заметила она. – Но по ощущениям – совсем другое…

В кильватере за нами безвольно тащились спутавшиеся водоросли и громадные восьмиконечные листья, собранные с берегов Экватории то ли штормом, то ли отливом. Позади осталась Дуга – уже не выход, но вход, а это, как ни крути, совершенно иная дверь.

– Такое чувство, что одна эпоха закончилась и тут же началась следующая, – сказала Ина.