Я подумал о Сефизе и о том, как гнусно разорвал с ней все контакты, как подло игнорировал ее на собраниях. Конечно, я понимал, что мое решение обоснованно и разумно, но все равно жалел о своем поведении и болезненно переживал разлуку. Прячась от нее, я не только проявил постыдное малодушие, но и, вполне вероятно, лишил мир последнего шанса на спасение…

Я лихорадочно схватил кислородную маску, лежащую на диванчике рядом со мной, прижал к лицу и с трудом сделал вдох. Я умру в одиночестве, потому что мне не хватило смелости пойти до конца…

Человечество погибнет, а вместе с ним исчезнет и Сефиза.

На меня вдруг обрушилось такое черное отчаяние, что я отбросил все возражения, схватил компьютер и начал набирать сообщение: мой сигнал бедствия, отчаянный зов о помощи, предназначенный для одной Сефизы. Я излил в этом письме все свои горести, угрызения совести и печали и поспешно нажал «отправить», стараясь не ждать ничего взамен…

Три часа спустя раздался громкий стук в дверь.

Ко мне крайне редко приходили посетители, поэтому я сразу догадался, кто стоит сейчас на пороге.

С отчаянно бьющимся сердцем я поднялся с диванчика и медленно направился к двери. Стук стал настойчивее и громче.

– Верлен, прошу тебя, открой! – зазвенел снаружи голос Сефизы.

Как только я отворил дверь, девушка бросилась мне на шею и разрыдалась.

– Я вернулась с полпути, как только получила твое письмо, – проговорила она, тяжело дыша. – Я отправилась в путь, чтобы попытаться помочь жертвам трагедии…

Возле двери стоял набитый до отказа заплечный мешок.

– Я… просто хотел, чтобы ты знала, – пробормотал я, обнимая Сефизу. Просто не мог отказать себе в этой близости.

Неужели Сефиза сошла с ума? Она действительно собиралась отправиться в сердце самой опасной зоны в мире? Она совершенно не дорожит своей жизнью?

По крайней мере, мой безрассудный, продиктованный отчаянием поступок уберег ее от этого опрометчивого шага, грозившего ей верной смертью.

– Если бы только ты поговорил со мной раньше, – простонала Сефиза и, слегка отстранившись, заглянула мне в глаза. Наши лица находились совсем близко друг к другу. – Если бы только я знала, как тяжело ты болен…

Она нежно погладила меня по щеке.

– Если бы я это сделал, ты убедила бы меня перенести кучу процедур, и я потерял бы последние драгоценные мгновения, проведенные в твоем обществе, – слабо возразил я, разом отбросив всю осторожность. Сейчас мне хотелось говорить искренне. – Прости, все кончено. Слишком поздно, мы не сможем закончить наш проект, не сможем быть вместе… Я чувствую, что мне остается несколько дней, не больше…