Айсул пробормотал что-то в ответ.

— Привет, — ответил уракапитан.

— Верно, — сказал Фассин.

Он видел, что Айсул двигается, шевелится всем телом, словно пытается окончательно сбросить с себя пелену. «Нет, нет, не делай этого», — подумал он. Он уже собирался произнести это, когда…

— Что это ты о себе думаешь, хер ты моржовый, ничтожество, пират долбаный? — взревел Айсул.

Абориген освободился от прозрачного материала и воспарил над своим углублением.

Два охранника у двери даже не шевельнулись.

Командир, не разнимая рук на груди, смотрел на насельника, который вразваливал в его направлении и наконец остановился над ним.

— Как ты, сукин ты сын, посмел атаковать корабли и брать заложников?! Ты хоть знаешь, кто я такой?

— Вернись на свое место, — сказал командир ровным голосом.

— Возможно, это не такое уж плохое приклю… — начала было истиннодвойня.

— Вернись ты, сучье вымя, на свою планету! — взревел Айсул и вытянул шпиндель-руку, намереваясь толкнуть воэна.

Командир, казалось, исчез в хаосе движений, будто все это время он был голограммой, а теперь растворялся в отдельных пикселях, перестраиваясь в серое облако, прорезанное радужными надкрыльями. Айсул дернулся один раз — и отлетел обратно, ударился о переборку позади своего сиденья и сброшенной прозрачной пленки. Он завис на мгновение, потом перевернулся и стал медленно опускаться, вращаясь, как монета, на ребре своего диска.

Командир остался сидеть на своем месте в прежней позе, так, словно ничего не случилось.

— Это трудно назвать безоговорочным сотрудничеством, — снисходительно сказал он.

— Брр, — проговорил Айсул, едва ворочая языком. На его панцире появились две вмятины — по одной на ребрах обоих дисков. На внутренней ступице виднелся большой синяк с разрывами. Для насельника такие повреждения считались серьезными — по человеческим меркам, одна, а то и две сломанные конечности плюс, возможно, компрессионная черепно-мозговая травма. Фассин даже не видел, как воэн ударил Айсула. Он хотел было прокрутить повтор, но системы его маленького газолета, видимо, были блокированы и не обеспечивали записи происходящего. «Вот бля, — подумал он. — Мы все тут умрем, но единственный, кого они смогут пытать по всем правилам, это я». Он представил, как его вытаскивают, извлекают из газолета — словно улитку из раковины.

Айсул снова выпрямился — очень медленно и слегка дрожа. Он бормотал что-то неразборчивое.

Кверсер-и-Джанат повернулись очень медленно, посмотрели на Айсула, потом снова на командира.

— С вашего разрешения?..

— Что? — спросил воэн.