Артиго, как выяснилось, плохо понимал не только концепцию игрушки, но и вообще любого развлечения, то есть занятия, которое приносит лишь удовольствие и больше ничего. Все, что он делал в отчем доме, неизменно преследовало какую-нибудь практическую цель. Научиться читать – чтобы ребенок как можно раньше приобщался к назидательным история и хроникам, мог разбирать семейные летописи, счета, вассальные списки и так далее. Верховая езда – потому что аристократу должно путешествовать лишь верхом, а кто скверно управляется с лошадью, тот служит мишенью для насмешек. Рисование – чтобы ловко и разборчиво изображать родовые связи, набрасывать макеты гербов. Этикет «Пяти тысяч правил»... Язык… И прочая, и прочая. Только в области спорта у мальчишки зиял огромный пробел, судя по всему, после тяжелой болезни, перенесенной в раннем детстве, консилиум врачей поставил крест на любой физкультуре, как чрезмерно опасном испытании для слабого тела.

Ребенок, чинно пьющий из мятой кружки отвар, держа сосуд, будто хрустальный фужер, не был ни идиотом, ни дурачком. Его голова оказалась забита таким числом навыков и сведений, какие лекарка не получила бы за всю жизнь. И абсолютное большинство этих знаний было заточено под очень узкую специализацию дворянина высшего класса, оказавшись полностью бесполезными в обычной жизни. Прежде Елена думала: Артиго не знает, как себя вести. В действительности все оказалось гораздо хуже: юный император не знал, как теперь жить.

После этого Елена уже не удивлялась, выяснив, что Артиго никогда в жизни не обнимали и не целовали родители. Более того, мать ребенок видел, как правило, дважды в день – на совместных приемах пищи (назвать это едой язык не поворачивался) и время от времени на праздниках. Отца еще реже, от силы два-три раза в неделю, как правило, в промежутке между охотами, а также другими соответствующими его положению занятиями. У ребенка, судя по всему, развился жуткий тактильный голод и, как следствие, панический страх любого прикосновения чужих людей. В общем, перед лекаркой действительно сидел настоящий инопланетянин.

- Твою ж мать, - искренне и по-русски сказала Елена.

Да, многие вещи стали более понятными, обрели разумное объяснение. И, господи помилуй, что же бывает, когда вот такое… существо, чья психика отформатирована наиболее уродливым образом, наконец, получает возможность удовлетворять свои желания, причем любые.

Девять лет… То есть время, когда закладывается основа психики и душевного здоровья, необратимо упущено. Ничего уже не исправить, разве что немного скорректировать. И тут Елена почувствовала укол жалости, однако не к мальчишке, а скорее к его отцу. Бедный, бедный Раньян. Столько жертв, столько опасностей, риска, и все, чтобы получить на руки такое вот…. Чудо педагогической инженерии, которые невозможно перевоспитать.