Парень был хорош, очень хорош и быстр, но граф определил уязвимость противника, типичную для его возраста и положения – слишком бедный арсенал приемов. Очевидно, Гюиссона тренировал копейщик, он выучил мальчишку правильным уколам, но с ударами все было плохо, а управляться с «хвостом» длинного топора юноша, кажется, вовсе не умел. Последовали еще два схождения, снова опасных из-за скорости молодого поединщика, однако бесплодных из-за ловкости графа, затем Шотан решил, что пора заканчивать, а то юношеская выносливость начнет давать противнику слишком большое преимущество.

Граф сделал вид, что оступился, отвел в сторону полэкс, демонстрируя моментную уязвимость. Здесь то и проявилась разница в опыте. Воина постарше и помудрее уловка могла и не зацепить, но Гюиссон решил, что удача на его стороне, поэтому безоглядно ринулся в атаку. Он быстро и сильно ударил из высокой позиции, слишком далеко выставив правую – опорную – ногу, притом не обратил внимания на то, что кажущаяся промашка удобно вынесла Шотана в правильную стойку, идеальную для атаки. Держа древко почти вертикально, граф отвел вражеский топор в сторону, движением похожим на то, каким он ранее избежал укола рыцарским копьем, а затем ударил сверху вниз прикалывая стопу Гюиссона к песку граненым втоком на «хвосте» своего оружия. В первое мгновение юный боец этого даже не почувствовал, огонь в крови замедлял путь боли к сознанию от тела. Блондин попробовал ударить сбоку, но из-за короткого замаха без вложения работы ног и торса получилось слабо, так слабо, что граф принял удар на руку. Теперь наплечные пластины украсились царапинами симметрично, одна слева, одна справа.

Пользуясь выигранным темпом, напрягая все мышцы, Шотан вырвал наконечник из плоти врага и снова уколол, с размаху, на этот раз в голову. Юноша успел наклонить подбородок, так что заточенная сталь прошла мимо щели в забрале, со скрежетом скользя по металлу. Не давая противнику перевести дух, пользуясь тем, что мальчишка ранен и ограничен в подвижности, граф обрушил на шлем и плечи врага серию рубящих ударов, Гюиссон потерял ритм и обзор, начал просто размахивать полэксом вслепую, уже не думая об атаках. В конце концов, Шотан без изысков и сложных приемов попросту сбил оглушенного противника с ног.

На мгновение графу захотелось поставить яркий, запоминающийся росчерк на свитке этой дуэли. Руки аж дрогнули в готовности развернуть полэкс, зацепить пробойным клювом ногу сраженного и под душераздирающие вопли протащить его через ристалище, раскрашивая желто-серый песок яркими оттенками красного. Хорошая потеха, к тому же поучительная. Но… несвоевременная. Все-таки поединок чести, да еще в присутствии гетайров, которых не следует прежде времени учить вещам, кои допустимы лишь на войне, подальше от взглядов дам и не в меру памятливых летописцев.