– Мы должны уничтожить его сейчас, – безапелляционно произнес Восставший. – Прежде чем он получит человеческую душу. Именно тогда у него появится достаточно сил, чтобы покинуть шкатулку, и он начнет действовать в ближайшее время. Он почти наверняка знает, что я здесь…

Восставший замолк, услышав слабый звук. Где-то в соборе, отдаваясь эхом, раздался панический крик ворона.

Глава двадцать четыре

Глава двадцать четыре

Я была уже на полпути к часовне, когда поняла, что оставила фонарь в комнате Леандра, но, чтобы отыскать дорогу и спуститься по лестнице с галереи, лунного света оказалось достаточно. Ворон кружил над церковными скамьями.

– Мертвый! – кричал он. – Мертвый! – Его пронзительный голос доносился из-под высокого, окутанного тенями свода.

Лестница вывела меня в трансепт. Я достигла нефа и замерла. В центре прохода, недалеко от ступеней святилища, в ворохе малинового бархата лежал ризничий. Его глаза все еще были открыты, на восковом лице застыло выражение удивления. А за алтарем, почти полностью совпадая с моим видением в конюшне, стоял Леандр: его одеяния поглотила темнота, в руках была шкатулка. Плита алтаря была сдвинута на несколько сантиметров в сторону, обнажая углубление, в котором покоился Восставший.

Я вытащила кинжал.

– Положи ее.

– Боюсь, я не могу этого сделать, – ответил священник. Он не выглядел удивленным, увидев меня; в его голосе вообще не было никаких эмоций. – Я приложил некоторые усилия, чтобы оставить процессию незамеченным, и это, возможно, мой единственный шанс. Ты понимаешь, как редко собор бывает пуст? Жаль, что так получилось с ризничим, хотя на самом деле он мне никогда не нравился.

– Положи ее, – повторила я и сделала шаг на ступени, переступив через тело.

– Ты собираешься сражаться со мной? – спросил он, отдаляясь.

– Не надо, – резко вмешался Восставший. – Саратиэль все еще заключен в пепле, но его сил почти хватает, чтобы вырваться. Если начнется борьба – если шкатулка упадет…

– Если ты это сделаешь, ты победишь, – признал Леандр.

Подойдя ближе, я поняла, что ошибалась насчет отсутствия у него эмоций. Его руки крепко держали шкатулку, но теперь я видела напряжение в его глазах, ярких на фоне посеревшего лица. Он изо всех сил старался скрыть это, но ему было страшно.