– Понятно, – кивнул я.

Милана поднялась.

– Всё, мне надо уходить. Встретимся через сутки, Максим.

– Как сообщить, где буду?

– Высший тебя найдёт. – Она слабо улыбнулась. – Придумай что-нибудь, а?

Нетронутый чай так и остался на столе.

…По крайней мере, у меня впереди были целые сутки.

День, ночь и утро лета.

Целая вечность, если подойти с умом.

Я так и вышел из дома в плаще. Хотя московская погода нынче так переменчива, что дневной зной мог быстро смениться грозой. Отсутствие Луны виновато.

Посмотрев в небо, на лунное кольцо, я подумал, что любой Высший способен слепить наш несчастный спутник обратно. Наверное, и я могу. Вот только то, что во мне, – молчит, пробуждаясь лишь для странных нелогичных поступков.

Ну зачем я пытался выбросить из нашего мира Высшего вместе с Миланой и Дариной? И с самим собой, уж если на то пошло?

Я брёл куда-то в сторону Арбата, но не по Никитскому или Мерзляковскому переулкам, что имело бы хоть какой-то смысл, а через дворы, забирая в сторону Садового, ныряя в те неприметные калитки и проходы, что знают лишь местные.

И бормотал, разговаривая сам с собой, точнее – с тем, кто из меня когда-то вырастет:

– Ну, чего ты хочешь? Что ты затеял? Я не стану драться с Миланой, когда в ней Высший. И ты проиграешь. Меня убьют, и ты умрёшь. Ясно? Ну хоть поговори со мной, чужой Высший не брезговал!

Но он, разумеется, молчал.

– Я тебя буду звать Супермакс, – продолжал я. – Знаешь, почему? Это смешно звучит. Стыдно быть Супермаксом. Это имя для пса-супергероя.

Никакого ответа. Но я не сдавался. И когда вышел к памятнику писателю Бунину на Поварской, остановился и очень внимательно огляделся.

А может, я не зря так иду?

Может быть, мой молчаливый Супермакс меня ведёт… привёл сюда?