Коста маялся.

Пот разъедал плечи, придавленные тяжелым грузом. Крупные соленые капли градом стекали по вискам. Колени подкашивались, ноги тряслись, подрагивая, но он — стоял. Дышал через раз, выбрав точку в небе — далеко-далеко, куда не поднимались крылья птичьих стай, и — стоял. Как дерево, как камень, как гора, вросшая в землю, и только сильнее расправлял плечи, если почва вибрировала под ним, когда группа заворачивала на очередной круг на плацу.

— Раз-два, раз-два, раз-два… подтянулись! Левой-правой, левой-правой, отбиваем… Левой, я сказал!

— Дождя не будет, — хрипло шепнул Семнадцатый справа, провожая учеников взглядом исподлобья, и аккуратно переместил тяжесть на своих плечах, чтобы перераспределить— Коста охнул — его конец бревна сразу потяжелел. — Даже не надейся, Молчун.

Наказали только троих — его, Семнадцатого и Пятого, от которого не было почти никакого толку. С самого утра и до обеда — стоять во дворе, лицом к тренировочной площадке и держать на плечах огромное бревно, специально для этой цели, лежащее под навесом.

Чтобы все видели — кто наказан, и чтобы провинившиеся тренировали терпение, выдержку или… признали свою вину.

Коста никакой вины признавать не собирался — не только потому что её не было, но и потому что это доставило бы особенное удовольствием тем, кто их подставил — шайке Третьего ученика. Все, что происходит на Октагоне — остается на Октагоне. Ученики решают свои проблемы сами, никогда не привлекая Наставников — это первое правило острова знаний.

— Почему не будет? — Коста искоса посмотрел на небо — тучи ходили вокруг кругами.

— Вчера маг приехал, погодник, — хмыкнул Семнадцатый. — Джонку видел у пирса? Он каждый сезон дождей тут — ему нужен день на каждый остров… И потом дожди уходят…