— Да, Наставник.

— Спасибо, Наставник.

— Благодарим, Наставник.

Взгляды Учителей с первого ряда изменились — теперь они не выглядели скучающими и усталыми, двое — Коста не познакомился с ними сегодня — даже кивнули ему, едва заметно качнув головой.

— Да, несомненно… это — Четвертый, — тихо произнес седой низенький старичок, поправив очки и — тяжело вздохнул.

— Ещё одно радостное воспоминание, — менталист пониже благожелательно улыбнулся ему и Коста замер, оценивая реакцию Наставников — не все, но несколькие из них точно помнили Мастера Хо, и помнили хорошо.

Они хотят радость? Он даст им её.

…

…ветер был теплым. Напоенный ароматами трав, которые стремились все успеть в краткий срок среднего сезона — и зацвести, заколоситься, подняв к небу соцветия, и — принести плоды, чтобы упасть семенами в землю до того, как на побережье придет холодная осень, чтобы дары, укрытые снегом сохранились до весны и расцвели…

— Круговорот жизни, — голос мастера Хо звучал умиротворенно. Наставник в одной свободной, выпущенной наружу рубахе, с наполовину распустившейся косой, стоял босой, по щиколотку утопая в траве. Походный мольберт трепал ветер, то и дело норовя сорвать прикрепленный лист.

Побережье лежало перед ними, как на ладони — зеленое море шумело, набегая на берег. Они взобрались на плато — в горы, чтобы рисовать. Снежные шапки Лирнейских белыми пиками вздымались за спиной Косты, небо оглушало синевой и глубиной, горные орланы кружили над ними, закладывая круги. Пахло костром и хлебом.

— Сгорит!

Коста рванул к костру, и перевернул палочки, дуя на обожженные пальцы — лепешки он спас, иначе опять получил бы подзатыльник.