Обеды ему будут отдавать. Обеды и ужины! Нашли идиота…
Обеденные блюда за двенадцать декад быстро промелькнули в голове длинной вереницей и в животе заурчало.
Можно подумать он продается за еду! И то, что сказал Пятерка, наверняка ложь… нет — точно ложь, тот постоянно врет, как плетет… не может этот тихоня-рисовака, этот молчун, с постоянно измазанными тушью пальцами, быть, как Второй ученик! Где Второй и где этот — новик!
Можно подумать он продается за еду! И то, что сказал Пятерка, наверняка ложь… нет — точно ложь, тот постоянно врет, как плетет… не может этот тихоня-рисовака, этот молчун, с постоянно измазанными тушью пальцами, быть, как Второй ученик! Где Второй и где этот — новик!
Точно Пятерка — соврал…
Точно Пятерка — соврал…
Семнадцатый успокоено перевернулся на другой бок.
И Учитель! Как он мог сказать, что это — он — он! — им мешает. Да это они ему мешают! Да его все захотят видеть в тройке — его постоянно ставят на спарринги то с Восьмым, то с Третьим, да он один из лучших на острове по уровню круга! Разве можно его сравнивать с этими слабаками — у одного второй круг, а другой не контролирует силу!
И Учитель! Как он мог сказать, что это — он — он! — им мешает. Да это они ему мешают! Да его все захотят видеть в тройке — его постоянно ставят на спарринги то с Восьмым, то с Третьим, да он один из лучших на острове по уровню круга! Разве можно его сравнивать с этими слабаками — у одного второй круг, а другой не контролирует силу!
Да он и не хочет быть в «тройке» с этими! Да пусть ещё раз предложат — откажется, десять раз предложат — десять раз откажется и…
Да он и не хочет быть в «тройке» с этими! Да пусть ещё раз предложат — откажется, десять раз предложат — десять раз откажется и…
— А…
— Нет! — рявкнул Семнадцатый в ответ.
— Что нет? — донеслось тихо и удивленно с соседней кровати.
— Все нет!
— …да я просто хотел…
— Нет!!!
— …предложить прикрыть окно…
***