Но, с другой стороны, если скрыть обнаруженную информацию, это может повлечь еще более серьезные последствия, как только кому-нибудь еще станет известно, что он, Леттке, знал обо всем, но ничего не сказал. Тогда его отдадут под суд, за измену или что-то подобное, юристы найдут эффектно звучащее слово и, скорее всего, даже упекут в тюрьму, а уж в тюрьму он точно никак не хотел попадать.

Но третьего варианта не было. Или, по крайней мере, он его не видел. Но на что бы он ни решился, это в любом случае подвергнет его опасности.

В довершение всех неприятностей продолжилась его ссора с матерью, по-прежнему из-за дурацкого концерта.

– Пойми, пожалуйста, – в какой-то момент прикрикнул он на нее, – я не пойду на этот концерт.

– Тогда хотя бы купи мне билет, – потребовала она наконец тем жалобным тоном в голосе, действующим на него так, словно кто-то пилил алмазной проволокой у основания черепа. – Это нужно сделать по телефону, а я не знаю как. И вообще, не понимаю, почему нельзя просто пойти в билетную кассу и купить билет на концерт, как раньше.

– Потому что так намного проще, – пробурчал Ойген Леттке, выполняя процедуру, с которой она и сама бы справилась, если б только попробовала: набрал номер, указанный в объявлении, ввел количество билетов и подтвердил оплату указанной суммы, абсолютно так же, как при обычных покупках. Готово.

– А билет? – причитала она. – Как мне теперь его получить?

– Никак! – Он закатил глаза. – Просто показываешь телефон, к нему подносят считыватель и узнаю́т, что ты заплатила и можешь войти.

Она скептически посмотрела на свой теперь уже изрядно потрепанный «Фотель».

– И так сработает?

– Так уже давно работает. Когда мы ходили в кино, на тот фильм с Рюманом, который ты хотела посмотреть – как он назывался? «По одежке встречают»? Тогда мы так же делали, не помнишь? А сколько времени уже прошло?

– Очень много, – проворчала она. – У меня такое чувство, ты стыдишься собственной матери.

Именно в этот момент Ойген Леттке убедился, что его голова разорвется, если он останется здесь еще хоть на мгновение. Он встал, схватил шляпу и пальто.

– Куда ты идешь? – поинтересовалась мать.

– На улицу. Подышать воздухом. Поешь без меня, не знаю, когда вернусь, и у меня все равно нет аппетита. – И быстро ушел, не дожидаясь ее, безусловно, невыносимого ответа.

Хорошо идти пешком, пусть даже погода довольно неприятная. Ему нужно было как-то снять напряжение, которое не отпускало его, сделать что-нибудь, чтоб хотя бы ненадолго прервать ход мыслей. Удержать их. Но это легче сказать, чем сделать.