Горька не стала спорить, душа ее пела – еще бы, вчера она увидела своих. Здесь же, во дворе, у колодца. Вышла напиться и… нос к носу встретилась с двумя своими землячкам, Пламеной и Звениславой…

Те, как признали – оторопели. Правда, признали не сразу – полуголую-то циркачку в трико!

Пришлось самой начинать:

– Эй, Плаша, Зеня! Как вы тут? Глаза-то протрите, эй.

– Господи! Чур, меня, чур! – округлив от страха глаза, мелко закрестилась Плаша-Пламена.

Звенислава же оказалась сообразительней:

– Горька! Рада, что жива! И… ты же не одна здесь?

– С нашими. За вами явились.

– Господи… Значит, не зря… кольца… Тсс! Вон слуга идет… гад… Нельзя нам с чужими… Уходим…

– Да все ли вы живы?!

– Почти… Да! Бойтесь Лады. Старшей ее сделали. Не наша она теперь – хуже чужой.

– Смотри, вот так надо на мостик вставать… Давай. Сама пробуй… Ага, ага… Вот так… так… изящней… Оп!

Зара засмеялась:

– Не очень, конечно, но… Ты красивая, Гора! А мужчины именно на красоту и клюют… Цирковой пары из нас не выйдет – времени нет… Так самое простое покажем, изобразим и… знаешь – так, чтоб всем по нраву пришлось… Немножко одежку другую наденем. Сначала выйдем в трико, потом же…

– Ой! – выслушав, наморщилась Горька. – Срамно-то как.

– И что? Кто тут нас знает-то? Зато понравимся всем… заработаем… И… я вижу, у тебя тут подружки в неволе. Если что – помогу.

– Поможешь – в долгу не останусь!

Варвара пришла в себя в полутемном помещении с низким закопченным потолком и мокрыми стенами. В углу горел небольшой очаг, у которого возился бритоголовый, с широченными плечищами, карлик, похожий на деловитого рака. Несмотря на огонь, все кругом выглядело как-то промозгло и мрачно…