Мальчик-солдат недавно побывал снаружи. Может, производил смотр войск? Мои сапоги были покрыты коркой засохшей грязи. Кто-то сидел передо мной на корточках и разувал меня, склонив голову. Один из кормильцев, помогающих Оликее в заботе обо мне, неожиданно понял я. Его звали Семпайли, и он пришел ко мне из другого клана, поскольку хотел служить великим, намеренным ударить по захватчикам. Ко мне так явилось немало мужчин и несколько женщин. В этом Дэйси не ошиблась. Среди спеков росло недовольство. Для стариков все слишком быстро менялось, а молодежь оскорбляло поведение захватчиков. Многие считали, что пора нанести жестокий ответный удар.

Все эти сведения хлынули на меня сокрушительным потоком. Я едва успевал их осознавать, но не получал даже небольшой передышки. Жизнь шла своим чередом, постоянно и непрерывно. Мне ничего не оставалось, кроме как пытаться ее нагнать. Мальчик-солдат отпил красного вина из хрустального бокала, и мною надолго завладело двойное ощущение вкуса и запаха. Божественное, божественное вино.

Напротив меня в таком же кресле восседала Дэйси. Кормилец раскуривал для нее трубку. Великая заметно выросла. Округлившиеся живот, бедра и грудь говорили о ее достатке и удобстве. Эта мысль пришла мне в голову сама собой, и я не сразу опознал в ней спекское восприятие. Мой разум заметался, словно мотылек вокруг пламени. Они видели в стройных и крепких жителях Геттиса итог суровой и неестественной борьбы. Такие тела принадлежат людям, которые противостоят окружающему миру, а не живут с ним в согласии. Они не желают расслабиться и принять щедрые дары мира. Они не отдыхают друг с другом по вечерам, исполняя музыку или неторопливо беседуя. Они стесняют свои тела неудобной одеждой, тугими ремнями и жесткой обувью. Они наказывают себя постоянной деятельностью. Гернийцы принуждают себя выходить под жаркие лучи солнца и на жестокий холод без всякого смысла, словно они животные, а не люди. Похоже, они радуются трудностям жизни, отказывая себе в наслаждении едой, плотскими утехами и всем остальным.

И словно в ответ на лишения, которым они подвергают свои тела, они стремятся к размаху во всем остальном. Тропа в лесу возникает сама, когда люди ходят из одного места в другое. И величина ее оказывается такой, какая необходима. Только захватчики могут счесть, что тропу нужно расширять топорами, лопатами и фургонами. Только им могла прийти в голову мысль изъязвить землю жилищами, чтобы зимовать там, где выпадает глубокий снег, а мороз обрушивается сокрушительным ударом. Только они могут уничтожить все растения и деревья, обнажив земную кожу, а потом заставить новые растения, причем все одинаковые, взойти на их месте ровными рядами. Спекам никогда не понять народ, который предпочитает трудности удобству, который готов уничтожать жизнь, но не пользоваться ее щедрыми дарами.