Она все еще надеялась. Вопреки логике и не веря собственным чувствам, подсказывающим правду. Фархад ведь жив. Обожжен, ранен, но жив. Бодрится, шутит. Говорит, что готов отказаться от орденов, но если она не признает его назначения капитаном «Ийона Тихого», последует совету Гржельчика и напишет телегу в ООН. Так, может…

Через два дня с эасским грузовиком на Землю прибыл заместитель коменданта Ник Флетчер, и надежда умерла.

Как заведено, торговец с Эас вышел из светового прыжка у периметра системы. И очень-очень удивился. Во-первых, орбитальной станции он при беглом сканировании не обнаружил. Но это бы ладно, мало ли что изменилось за прошедшие годы: может, землян клюнуло в одно место, и они перенесли станцию, к примеру, на противоположную точку орбиты. А во-вторых, по кораблю выстрелили. Сперва он подумал: хорошо, что не попали. Потом ему объяснили, что непременно попали бы, если бы целились в корпус. Не та у грузовика маневренность, чтобы увернуться от орудий. Выстрел был предупредительным. После нападения трирем уцелевшие стрелки считали эасцев врагами. Если бы не очевидные мирные очертания купеческой лоханки, стреляли бы по-другому.

Станция выгорела почти полностью. Уцелел один сегмент. У темной четвертушки бывшей станции не было связи и имелись серьезные проблемы с электроэнергией. От контингента осталась едва одна пятая. И самое ценное – записи всего, что происходило на периметре, с нескольких камер. Камеры зафиксировали взрыв «Песца». И предельно ясно отразили то, что в этот момент по кораблю не было попаданий.

– Боже мой, – прошептал Гржельчик. – «Песец» погиб не в бою. Это авария.

– Это диверсия, – отрезала Салима. – Наши корабли надежны и не взрываются сами невесть от чего.

Она отсматривала все видеофайлы молча и не меняясь в лице, но теперь черные глаза многообещающе сузились. Координатор потянулась к одному из своих мобильников.

– Следователя Краснянского ко мне. И соедините меня с пресс-службой, – короткая пауза, и Салима снова заговорила: – Вам пришлют материалы для ролика, сегодня же он должен быть в интернете. И мое заявление.

– Вы хотите, чтобы люди это увидели? – переспросил Гржельчик, когда она сложила телефон. – Не лучше ли сделать вид, что это просто проигранное сражение? Мертвых не вернуть. А ненужные мысли о предательстве…

– Не лучше, – если бы Йозеф был диверсантом, обмочился бы от одного ее тона. – Земля не проигрывает сражений. Пусть все знают, что в бою нас не победить. Пусть знают, что ни эасцам, ни чфеварцам не удалось проломить периметр. Это не их победа! И кто вам сказал, адмирал Гржельчик, что мысли о предательстве не нужны? Пусть люди задумаются о том, насколько они любят – или не любят? – свою родину. Пускай посмотрят, куда могут завести интриги и внутренние распри. Земля подошла к самой грани катастрофы из-за того, что кто-то один оказался крысой! Я хочу, чтобы это видели все, без возрастных ограничений. Кое-какие вещи надо понимать с детства. Потому что потом может стать поздно.