– Честно, – он снова сгреб ее в охапку.

– Ай! Сим, ты чего? Про два раза в день мы не договаривались!

– А насчет двух раз в неделю договоримся?

– Договоримся! Пусти, вредина.

– Папка, ты возьмешь меня на корабль?

Томас радостно прыгал вокруг. Единственный способ как-то зафиксировать положение этого шустрого жука в пространстве – взять его на колени, что Иоанн Фердинанд и сделал. Мальчишка доверчиво прижался щекой к его кителю с нашивкой «Ийона Тихого» и снова спросил:

– А мы пойдем на корабль?

Что тут ответить? Корабля больше нет. Конечное дело, без работы пилот с его опытом не останется, получит новое назначение. Не в первый раз. Но это будет не «Ийон». И кто его знает, отнесется ли капитан к детям на борту так же снисходительно, как Гржельчик.

– Как-нибудь потом, малыш.

Он достал упаковку аскорбинок, что стащил в больнице, и протянул мальчику. Тот издал счастливый вопль и соскользнул с колен, вновь набирая центростремительное ускорение и одновременно разворачивая обертку.

Фелиция наблюдала, прячась за дверным косяком и осторожно выглядывая из коридора. Ей нравилась новая мама Вероника – как-то так получилось, что Марии, которая назвала ее своей, вечно нет, а Вероника рядом, и девочка все больше липла к ней. Она чем-то походила на родную мать: синие волосы, красивая одежда, изящные манеры. Мария добрая и заботливая, но Фелиции хотелось, когда она вырастет, стать такой же, как Вероника. Она выбрала себе маму, только к любой из мам прилагался папа. Непонятный дядька, суровый, усталый и вечно чем-то недовольный. Такие же дядьки, когда земля опрокинулась и пришла темнота, убили ее первую маму и отобрали всю еду. С тех пор она боялась непонятных дядек. Этот прикидывался незлым. Она ни разу не замечала, чтобы он кого-то ударил – ее, или Тома, или кого-нибудь из их мам. Но все равно ждала плохого. А теперь, когда она увидела, как восторженно скачет рядом с ним Томас, объедаясь круглыми белыми конфетами, у нее аж слезы на глаза навернулись от зависти. Почему Томас не боится? И он вроде не сердится на мальчика, улыбается, что-то говоря Марии. Фелиция нерешительно высунулась из-за двери. В сердце закралось сомнение: может, он и не такой страшный, раз пинком не гонит надоеду Тома прочь?

– Папа? – пролепетала она вопросительно.

Тихо-тихо, но он услышал. Повернул голову и встретился взглядом с испуганно таращившейся семилетней девочкой. Волосы заплетены в две хилых косички по местному обычаю, пальчики с обгрызенными ногтями нервно крутят пуговицу на цветастом домашнем халатике, в больших серых, как пасмурное небо, глазах катаются круглые слезинки.