Когда?

Почему-то вся жизнь вдруг показалась пустой, будто… будто не было её. Коли Олег цел останется, что вряд ли, надо будет могилку дедову отыскать. Заглянуть. Просто… на жизнь пожаловаться и на собственную дурь. И покаяться, что ошибся дед.

Не вышло из Олега ведьмака. Впрочем, человека тоже, а это хуже… если сдохнет, то… больничку точно не построят. И этих уродов, которые дом спалили, не прижмут.

И…

Вода лилась. Густая. Черная. На воду-то не похожая, скорее уж нефть или деготь, или еще какая пакость, но лилась. Так медленно.

И губы его, Олега, женщины раскрылись, сделали глоток. Еще один и…

…а была бы сила, с силой бы…

Он стоял, глядя в темные её глаза. И пытаясь удержаться на грани. И почти получилось, когда вдруг повело, а земля скользнула из-под ног, норовя сбросить. Он хотел устоять.

Всегда ведь получалось.

Он крепкий.

А тут…

— Тише, бестолковый, — теплые пальцы тетки Ирины впились в руки. — Лежи… ишь ты… Василина, глянь, никак ведьмачок?

Его уложили на мокрую землю.

— И ты лежи, ишь, неугомонная, помирать вздумала. Батьку на кого бросила? Вот то-то…

— Я… что случилось, Ирина Владимировна?

— Это я у тебя спросить хотела, что с тобой случилось.

— Не знаю, — от звука этого голоса губы Олега сами собой в улыбке растянулись. И стало быть, не зря. И руки, и сила… и если помрет, то тоже не зря.

Может, ему за это и не дадут Алмазную звезду, так она на хрен Олегу сдалась. Главное… главное, что Ксения жить будет.

…а вот консерваторию он построить не успел.

Плохо.