Он поставил чашку на стол, а на его лице читались уже совсем другие мысли. Яра оказалась заперта между широким подоконником и хорошо выдержанным намерением.

– Мне кажется, мы уже достаточно не торопились, – заявил он. – Несмотря на то что мы живем вместе, я подумал, что нам надо с чего-то начать, и хотел пригласить тебя… – голос бесстрашного хранителя стал неуверенным.

– На свидание? – договорила за него Яра.

– Скоро Лига, – кивнул Макс. – Не знаю, насколько это может быть романтично, но ее проводят впервые, поэтому…

– Это лучше, чем романтично, – радостно перебила его она. – Это потрясно!

Он изумленно уставился на нее:

– Ты точно девчонка? Еще один такой неожиданный поворот – и мне придется произвести дознание.

– Растерянность на твоем лице – лучшее, что я видела за последний месяц. – Яра потянулась к его уху и шепнула: – Пожалуй, оставлю тебя с этими мыслями ненадолго. Хочу тебе кое-что показать.

Она проскользнула под его плечо и скрылась.

– Я нашла тут кое-что на антресоли в коридоре, когда доставала старые пластинки, – заговорила она, вернувшись с ярко разрисованной акустической гитарой. – Ты не против?

Макс побледнел, как сегодняшнее бело-серое небо, и снова отвернулся к окну, словно больше не мог смотреть ни на что вокруг.

– Она не моя, – собравшись с мыслями, не сразу ответил он.

Яра еще раз взглянула на яркие геометрические рисунки со старыми наклейками на гитаре и, сама себе не веря, спросила:

– Рейна?

– Нет, – Макс помотал головой. – Насколько я помню, он, как и я, знает только три аккорда. Ты умеешь играть? – этот вопрос вынудил его обернуться.

– Похоже, что да, – сказала она, проводя пальцами левой руки по голубому грифу. – Только у нее струн не хватает.

– Похоже, что да? – Взгляд следователя включился в работу.

Она поставила гитару к стене и села за стол, туда, где оставила свою чашку зеленого чая.

– Не люблю говорить об этом, – неохотно начала она и добавила голосу веселости, когда Макс сел напротив, – но раз ты все же решился пригласить меня на свидание, то должен узнать обо мне все. Я ничего о себе не помню, кроме последних двух лет.

Увидев, как он изменился, она снова остро ощутила причину, по которой никому о себе ничего не рассказывала. Он не знал, что ответить, а ей говорить было не о чем. Он взволнован и расстроен, а для нее все в порядке, потому что по-другому никогда и не было. Объяснить это кому-то, кто понимает, что можно потерять вместе с памятью, она попыталась только раз.