– Да неужели? – удивился Мортен.

– Я предупредил его, что если он не сделает, как я сказал, то я снова найду его – и это будет иметь гораздо более тяжелые последствия.

– Макс, это последний раз, когда я закрываю глаза на твои выходки. Еще один такой случай или хоть малейший повод для встревоженного всхлипа от Аренского на твой счет, – Мортен посмотрел на него и соединил ладони в молитвенном жесте, – тебе не поможет даже твое отношение к работе, которое я раньше ставил всем в пример. Это ясно?

Макс кивнул.

– Все. Идите, – отпустил их норвежец.

Когда они с братом были уже в дверях, из канала хранителей зазвучало новое сообщение:

– Мортен, тут мужик какой-то ненормальный пришел. Хочет сделать признание, – доложил растерянный мужской голос, а на его фоне раздавался громкий щенячий лай. – Он еще собаку с собой притащил. Не положено, но он не отдает ее, и все тут! Пять минут она здесь – уже две лужи!

– Страж Рознов, передавайте конкретнее, что у вас там происходит, – голосом, ставшим хриплым от сдерживаемого смеха, проговорил Мортен.

– Да говорю же, мужик хочет признаться в чем-то и, если после признания ему разрешат оставить пса, готов сдать банду, осевшую в Чертоге. Каких-то мертвецов! Нам что, живых не хватает? Чушь какая-то! – ответил тот. – Что делать-то с ним? И что с собакой?

– Оцепите периметр и срочно разыщите младшего стража Швабру. Я скоро буду!

– Какого стража?

– Швабру, Рознов! У вас целых две лужи, – ответил норвежец и выключил коммуникатор, после чего все четверо взорвались громким хохотом.

Глава 43. Сага

Глава 43. Сага

Конец ноября в Петербурге выдался бледный и безликий, как чистый лист бумаги, куда подходило время записывать желания. Вид обледенелого парка за окном вызывал бегущие по коже мурашки. Сага с головой погрузилась в горячую воду, пытаясь согреться, а когда снова вынырнула, громко вскрикнула, увидев напротив парня в очках и Чевского, который последнее время напоминал вешалку для собственного костюма. У парня на веснушчатом лице проступил румянец, а его влиятельный начальник, уже вышедший из того возраста, когда обнаженные женщины заставляли его с аппетитом облизываться, всем видом напоминал солнечный майский день.

– Очаровательно, – произнес Чевский, осматривая просторную ванную комнату с французским окном, и обратил внимание на приоткрытые створки в гардеробную. – Можно? – спросил он, указывая на вход скрюченным пальцем.

– Ты явился без приглашения и застал меня в ванне, – из последних сил сохраняя дружелюбный тон, ответила Сага и грациозно шагнула на белый кафельный пол, – разве я могу теперь что-то запретить?