Глухой отрывистый смех брата пронзил непонимание между ними.

– Ты, как всегда, очень стройно выкручиваешься и забываешь главное – ты сам все просрал, – с этими словами Дэн пошел в раздевалку.

Макс развернулся, продолжая говорить ему вслед:

– Думаешь, Яра хорошо представляет, что ее ждет рядом с тобой, когда заступается за тебя, когда начинает доверять уголовнику на досрочном?

– Я разве похож на осла, который живет иллюзией, что нужный человек рядом заставит меня быть кем-то другим? Я честен с окружающими, а главное – сам с собой, и тебе бы стоило, – не оборачиваясь, говорил Дэн. – Просто признайся, что на самом деле хочешь трахнуть Сагу.

Ладони Макса обессиленно сжались. Он не понял, как все произошло, но быстро почувствовал желанное облегчение, выветрившее слабость из его кулаков, и яростные удары по своему доспеху в ответ. Они с братом свалились на пол и боролись, пока их не растащили курсанты под крик Эки:

– Какого вы, два взрослых мужика, здесь устроили?!

– Иди трахнись и уймись! – орал Максу Дэн, которого оттаскивали сразу три курсанта.

Разноцветные потоки нейтрализующей магии окутали обоих братьев с ног до головы.

– Макс, – уставилась на него Эка, – что с тобой?

– О, ты тоже на его стороне? – разочарованно бросил он и рывком плеча показал, что держать его уже не нужно.

– Хотите отношения выяснять – идите на ринг, – крикнул кто-то из толпы курсантов, собравшейся вокруг них.

– Он там сразу ляжет, – ответил Дэн.

– Давай! – Макс подался вперед, и его снова схватили двое парней. – Думаешь, ты один тут на что-то способен?

Через десять минут они оба стояли у ринга, испуская такой горячий жар ненависти друг к другу, что парням, бинтовавшим им руки, приходилось утирать пот со лба. Эка надела на них шейные цепи с видом, будто это единственное условие, которое позволило ей отдать им свой зал на растерзание.

Дэн вскочил на ринг.

– За свои преступления я был наказан и в заключении много думал о том, что за поступки, которые совершил ты, тебя никто не осудит, – с закипающей злостью начал он, растягиваясь на канатах. – Признаешься ли ты, Максим Евгеньевич Тенёв, что предал свою семью?

– Я признаюсь только в том, что ушел вместо того, чтобы быть поддержкой для вас обоих, – ответил Макс, поднимаясь наверх и сближаясь с братом в центре. Он коснулся перчаткой его правой руки и встал в стойку. – Наша мать была неизлечимо больна.

Быстрый удар Дэна встретил защиту. Брат кружил вокруг, без конца меняя курс, сбивая с толку. Уклонившись от удара левой, он шагнул в сторону, и его локоть напоролся на предплечье Дэна.