Обезумев от гнева, Афикит ударила ее еще и еще, пока та не согнулась, пока не свалилась. Она поняла, что впервые в жизни на кого-то подняла руку и, как ни странно, не почувствовала раскаяния. Ей показалось, что тропики стягиваются к ней, словно стая свирепых зверей. Обеспокоенная Афикит огляделась в поисках Сан-Франциско и Феникс, но обоих жерзалемян на том месте, где они стояли несколько минут назад, больше не было. Что касается Эктуса Бара, то от него ожидать помощи было нечего: его закатившиеся глаза, дерганые движения тела, пена изо рта показывали, что он под властью коллективного гипноза бавалохо.
Кожу Афикит внезапно охватил жгучий, яростный зуд. Она отпустила камень, неистово завозила руками по своему телу, как будто пытаясь выдрать гложущий ее огонь, но эти касания не то что не умерили боли, но лишь разожгли жжение. Она рухнула, скукожившись на полу словно облизанный пламенем листок бумаги. Казалось, она разбирала слова песни тропиков из глубин колодца своего страдания:
Она потеряла сознание.
Когда она открывает глаза, над ней склоняется Тиксу. Он улыбается ей в приглушенном свете люминесцентных папоротников. Он не изменился за эти три года, ей даже кажется, что он помолодел. Его кожа приобрела сероватый оттенок, напоминающий корпуса древних кораблей. Она расправляет грудь, протягивает руку, чтобы погладить его по лицу, но его улыбка становится жестче, превращается в ухмылку, и он ускользает. Ее трясет от холода, она хочет, чтобы он лег на нее сверху, укрыл своим теплом, но он окутан невидимой глыбой льда. В его серо-голубых глазах блестит зловещий свет. Доли секунды она чувствует себя стоящей перед скаитом Инквизиции.
Это не тот Тиксу, которого она знала. Она вспоминает полного доброты мужчину, человека, чью энергию она вбирала, чьим теплом согревалась, заботливого любовника, жизнерадостного спутника, вечного ребенка, теперь же она стоит лицом к лицу с выхолощенной сущностью, лишенной человечности. «С пустотным сердцем под обликом человека», — сказала Йелль.
Йелль.
Афикит обратилась к Камню Жизни, и смогла различить только закругленную зернистую верхушку минеральной вульвы. Скелет, джулианский кориндон, золотые волосы исчезли. Она оглядела весь грот, не увидев ни тропиков, ни миссионера, ни Сан-Франциско, ни Феникс; она осталась наедине с Тиксу. С человеческим подобием Тиксу. Афикит больше не мучилась, она чувствовала только бесконечную усталость, тяжесть в разбитых конечностях, легчайшую дрожь во впадине меж малых губ, затаившуюся тошноту, смутное желание лечь и погрузиться в забвение сна.