Во внутреннем безмолвии Афикит эхом отозвалась приглушенная вибрация. Это сообщила о своем присутствии антра, звук жизни, и вновь связала женщину с хором творения. Она опять была искрой среди искр, звездой среди звезд.

Она открыла глаза. Стоящий у подножия камня Тиксу недвижно разглядывал ее, словно выжидал, пока она примет решение. Она подарит ему человеческую любовь, она полюбит его так сильно, что вырвет его из лап Гипонероса, как он вырвал ее из лап работорговцев. Он снова станет свободным, независимым созданием, спустившимся из света. На его лице не отразилось эмоций, но Афикит показалось, что она увидела в его глазах огонек понимания. Он внезапно растаял в полумраке пещеры, который едва-едва нарушал свет люминесцирующих папоротников.

«Жизнь восторжествует, жизнь восторжествует, отпразднуем же торжество жизни…»

Потные тела бавалохо колыхались темными блестящими волнами. Распростертая на Камне Жизни Афикит почувствовала, что рядом кто-то есть. Она повернула голову и увидела, что это приподнялась на локте Йелль, и внимательно разглядывает танцоров. На ее правой руке тысячей огней сиял огромный джулианский кориндон.

— Не волнуйтесь: вы, конечно, чересчур увлеклись, стукнув ее, но она просто оглушена, — сказал Эктус Бар. — Она оправится.

Лоб лежавшей на земле тропикале украшало большое пурпурное пятно. Время от времени по ее безвольным конечностям пробегала долгая дрожь. Над ней кто-то наклонился, приоткрыл ей губы, влил из большого полого ореха несколько капель золотистой жидкости, и заставил проглотить.

— Ей польстит, что избрали ее, — продолжал миссионер. — У нее будет чувство, что она вложила в воскрешение вашей дочери больше, чем другие. И в ваше воскрешение… Вы точно не желаете остаться? Праздник только начался…

От стен и свода пещеры эхом отдавались крики и смех. Тропики радостно упивались из больших ореховых скорлуп и перламутровых раковин, которые так и перелетали из рук в руки. Напиток (фермент наслаждения, по словам миссионера) проливался на подбородки, на груди, на животы. Дети залезали на сталагмиты, повисали на сталактитах, гибко валились на землю с радостными воплями. У подножия Камня Жизни горел костер из сухой травы, его танцующие отблески вытеснили умирающий свет папоротников. Исходящий от него дым не раздражал ни глаз, ни ноздрей, напротив, вызывал сладкую эйфорию, которая усиливалась по мере того, как дым сгущался.

Афикит увидела среди деревенских Сан-Франциско и Феникс. Скудно одетые, как и их хозяева, они были не из последних в смехе, выпивке и танцах. Что касается миссионера, то явное напряжение его мужского члена выказывало, что он изрядно приложился к источнику фермента наслаждения.