Глава 28. Ничто не изменилось?

Эмилия де Рельгро, облачённая в шёлковый белоснежный пеньюар, только-только закончила расчесывать свои роскошные золотые волосы. Она встала, чуть отошла от зеркала и, грациозно изогнув спину, ещё раз окинула себя взглядом, при этом мягкая волна пробежала по дивной шали волос. Девушка заметила это, собрала их в охапку и подняла на затылок. Да, вот так лицо выглядит совсем иначе, и шея кажется длиннее, но… к чему это баловство? Она резко отпустила волосы и с непередаваемым удовольствием и гордостью почувствовала, как они опустились на плечи и спину тяжёлым покрывалом. Красиво! И девушка не удержалась от того, чтобы ещё раз не коснуться их. При этом из её груди невольно вырвался глубокий вздох. Что это? Печаль? Не высказанная тоска, неуёмная нежность?.. К кому?

Неожиданно Эмилия поймала себя на мысли, что ей бы очень хотелось, чтобы сейчас кто-нибудь, мужчина, конечно, и конечно молодой, подсматривал бы за ней, увидел бы её вот такую, простоволосую, открытую, погружённую в томное волнение. «Я не могу не нравиться… Как я могу не нравиться?!»

И тут, словно гром среди ясного неба, в её голове возникло имя «Монсар»: «Интересно, какая она, эта испайронка? У Эжена изменились вкусы?» Эти мысли сильно смутили, даже разозлили. И спасаясь от этих неприятных чувств, Эмилия бросилась к гардеробу. Если бы кто-нибудь спросил у нее в эту минуту, что она там ищет, девушка непременно бы растерялась. Её пальцы быстро перебирали платья, а брови тем временем всё сдвигались и сдвигались, словно две грозовые тучи. И молния не заставила себя ждать – Эмилия резко выхватила бардовое платье и в сердцах швырнула его на пол. «Почему?! Почему, когда он был безродным мужланом, я ему нравилась, он сходил от меня с ума, а стоило ему стать, или почти стать, дворянином, как его взгляд обратился к другой? Мерзавец! Подлец!!! Я буду не я, если не сотру его в порошок! И её в придачу!!!»

Эмилия вновь упала на банкетку перед зеркалом и, схватив гребень, начала расчёсывать волосы. И это помогло, постепенно к ней стало возвращаться спокойствие, а перед мысленным взором вновь замелькали картины вчерашнего дня, той встречи в парадной гостиной, на которой Виктор устроил памятное представление. «Если бы я только знала, подозревала, что он такой, что он может быть таким! Да, он очень изменился!» – к своему удивлению, Эмилия, казалось, запомнила каждое его слово, движение, каждый взгляд, и всё это сильно волновало её…

«Постой, голубушка, уж не влюбилась ли ты в этого проходимца?!» – усмехнулся внутренний голос. «А что в этом теперь страшного? Теперь он дворянин, и когда-то боготворил меня! Боготворил?» – и Эмилия невольно фыркнула. «Тогда он был мальчишкой, щенком, готовым лизать подошвы моих туфель. Да, дерзким, наглым мальчишкой… А ещё милым… Эти синие восторженные глаза! Как же было приятно видеть в них обожание! Но откуда бралась эта дерзость!? Голос крови?.. Но тогда… тогда он должен был знать своё место! Вон, Виктор знал. А Эжен… Он сам виноват! Я не могла стерпеть такую наглость! Просто не имела на это права! Да, именно так! Он сам виноват!!! Но… кто бы мне тогда сказал, что я буду так сильно скучать по его синим глазам… Этот негодник всё-таки добился своего, лишил меня покоя на эти долгие месяцы! И в итоге обратился дворянином, чтобы… Чтобы что!? Добиться возмездия!? Он… Он правда стал другим человеком, или просто раньше я этого не замечала!? В любом случае, я бы многое отдала, чтобы ему отшибло память! Тогда был бы шанс… Только бы быть уверенной, что эта де Монсар…»