И Эмилия снова с силой рванула волосы.

– Позвольте спросить, вы собираетесь снять с себя скальп?

Эмилия круто развернулась на голос и обмерла. На подоконнике вольготно расположился… Эжен! Сидит и без тени стеснения рассматривает её!

– Что ты сказал?!! – Эмилия с трудом обрела дар речи и гневно сверкнула глазами.

Её застали врасплох! Несомненно, этот наглец попирает все правила приличия! Но, правду сказать, в её голове даже не мелькнула мысль прогнать его.

– Ты?! – Эжен усмехнулся и отошёл от окна, – Это значит, что госпожа изволила признать меня. Замечательно, вот только вынужден напомнить – не “ты”, а “вы”. Вы, видно, забыли, или не желаете смириться с тем, что перед вами стоит дворянин, чьё происхождение ни в чём не уступает вашему. Или вы всё ещё продолжаете судить о людях по их одежде?

– Послушайте, сударь!.. – Эмилия тоже встала.

– Так-то лучше, – одобрил Эжен и тут же поинтересовался, – Вам кто-нибудь говорил, что в гневе вы ещё прекраснее?

Молодой нахал, всё так же лукаво улыбаясь, смерил девушку взглядом, и, едва заметно усмехнувшись, отвернулся. Казалось, теперь его гораздо больше занимало содержимое туалетного столика маркизы.

– Вы явились сюда для того, чтобы рассматривать всё это? – поинтересовалась Эмилия, не выдержав молчания.

Эжен, чуть наклонив голову, развернулся и ещё раз окинул девушку взглядом. Затенённые густыми ресницами, его синие глаза в этот момент казались чёрными:

– Пожалуй, вы правы, Эмилия. Вас я знаю. А эти вещички вижу в первый раз. Да вы только посмотрите, как совершенна форма этого флакона. Браво!!! И цвет! Этот цвет зрелого персика даже возбуждает аппетит!

– Да как ты смеешь! – возмутилась маркиза, вырвала у него из рук флакон и швырнула его в дальний угол комнаты, – Как вы смеете находиться здесь?! Вон!!!

Эжен чуть отступил и теперь посмотрел на неё, как ценитель живописи на только что приобретённое полотно.

– Н-да, пожалуй, вы не менее прекрасны, – неожиданно спокойно, даже с некоторым равнодушием в голосе, произнёс юноша, – Позвольте, кстати, заметить, этот ваш последний вопрос я должен был услышать первым. Это может означать лишь одно, вам приятно моё общество, может быть, вы даже хотели, чтобы это случилось. Не сомневаюсь, мысли обо мне были не самые ласковые, но они были, и ваше поведение служит тому лучшим доказательством.

И случилось невообразимое – что-то всё-таки удержало руку Эмилии от того, чтобы дать нахалу пощечину, и, сама себя не узнавая, она отвернулась, залилась краской стыда и досады. В голове её стоял страшный гул, мысли, словно языки адского пламени, полыхали в её взбудораженном сознании, но ни одна не могла подыскать подходящее обличие слов.