– Даже если отрубленный рог теряет большую часть хаоса тёмных созданий, ты должен был рассказать об этом мне!

– Я знаю, знаю, просто… – он выдохнул, провёл руками по волосам и вновь посмотрел на них. – Сионий пообещал следить за процессом. Ты изучишь рог сразу после бала, если хочешь, но сейчас ты нужна мне здесь.

– Хорошо, – быстро согласилась Марселин. Она могла сколько угодно возмущаться и требовать, чтобы ей сейчас же разрешили взглянуть на тот рог, но слово Гилберта имело больший вес. Это было невозможно изменить.

– Так, – Гилберт хлопнул ладонями, постепенно возвращая себе самообладание. – Мы на балу. Нам нужно хотя бы показать, что нам весело и что мы рады здесь быть. Джонатан ещё занят, улаживает кое-какие проблемы, так что я пригляжу за Пайпер и Эйсом. А вы развлекайтесь.

– И что, нам теперь пойти станцевать? – съязвила в ответ Марселин.

– Делайте то, что хотите. Танцуйте, отбирайте инструменты у музыкантов и играйте на них, создавайте иллюзии в саду, беседуйте хоть с каждым наследником Сердца в течение целого часа – мне всё равно. Просто не давайте никому повода подозревать себя. Ни в чём.

«Это очень легко, особенно после того, как ты рассказал о роге».

Гилберт направился дальше, и мимо застывших магов прошёл Энцелад – он ступал так тихо, даже доспехи не гремели и не скрежетали. Стефан знал, что рыцарь будет рядом, однако не видел его, когда оглядывался, только ощущал его слабый запах.

– Он всё ещё страдает от последствий рокота, – сказала Марселин, когда Гилберт отошёл на достаточное расстояние, чтобы не услышать их. Шум бала, гул голосов и музыка, льющаяся со всех сторон, притупляли его слух, но он всё равно был в разы лучше, чем у людей. – Риск и впрямь был так велик?

Стефан качнул головой. О рокоте он знал лишь рассказов других и учебников, описывающих историю и отличия великанов от других рас. У Стефана никогда не было возможности проверить, действительно ли рокот так силён и опасен, как о нём говорят. Его мать умерла, когда он был ещё совсем маленьким, а связь с человеческим отцом делала его слабее.

– Он выкарабкается, – всё же произнёс он, без особого энтузиазма стряхивая невидимую пыль с рукавов. – Шерая – его кертцзериз. Это поможет ему.

– Ребнезарское слово? – предположила Марселин.

– И очень важное.

– Что оно означает?

– Лучше спроси у Гилберта.

Стефан не хотел говорить об этом. Когда-то он уже убедил себя, что у него есть кертцзериз, но ошибся, и вспоминать об этом было слишком больно.

Что ж, они были освобождены от наблюдения за Пайпер и вполне могли заняться тем, чем хотели. Официальная церемония посвящения новой наследницы, насколько знал Стефан, уже давно прошла, как и закрытое для всех, кроме фей, торжество. Нынешний бал для сигридцев был лишь возможностью расслабиться, встретиться с теми, кого они давно не видели, обсудить важные дела и просто насладиться вечером в Тайресе, куда не каждый мог попасть. Стефан предпочёл бы остаться в особняке и изучить Книгу Призыва, или хотя бы отыскать среди всех этих гостей кого-нибудь, с кем он может говорить максимально открыто, но не мог заставить себя сдвинуться с места. О чём ещё он мог думать и какие планы строить, когда Марселин смотрела на толпу перед ними совершенно пустым взглядом?