В капитанской каюте все было вверх тормашками. Повсюду валялись подушки и осколки стекла. Одну стену вышибло, в проеме виднелись эвкалиптовые заросли и папоротники под дождем. В дальнем углу каюты распростерся штурман с открытыми переломами обеих ног.

По привычке Джолан стал мысленно составлять план лечения. Обезболить корнем барбароя. Остановить кровотечение. Вправить кости. Три месяца в полной неподвижности. Шесть месяцев на костылях. Через год начнет ходить, скорее всего прихрамывая. Хроническая боль обеспечена.

Сосоне тоже провела своего рода триаж.

– Ходить можешь?

– Нет! Посмотри на мои ноги! Левая вообще вывернута в другую сторону. А почему я не чувствую боли? Я совсем ног не чувствую!

Сосоне оценивающе уставилась на сломанные конечности штурмана, потом перевела взгляд на Джолана:

– И долго он выживет в таком состоянии?

Септимус испуганно вытаращил глаза.

– Чтобы оказать врачебную помощь при таком тяжелом увечье, необходимы медикаменты, – ответил Джолан.

– У нас есть медицинский отсек! – простонал Септимус.

– Заткнись! – велела Сосоне. – А если никакой помощи не оказывать?

Джолан склонился над штурманом:

– Артерии разорваны. Надо как можно скорее остановить кровотечение.

– Вот и останавливай.

Из двух металлических прутов и обрывков ткани Джолан соорудил турникеты и наложил их на обе ноги Септимуса.

– Ему срочно необходимо обезболивающее.

Когда пройдет шок, боль станет невыносимой.

– Нет, погоди. – Сосоне сняла тесак с пояса. – Лечением займемся после того, как ты ответишь на мои вопросы. Ясно тебе?

Септимус, обезумевший от страха, торопливо закивал.

– Зачем ты вытащил шар?