Живой огонь не интересовало то, что оставил после себя Даэрон на земле, ему был интересен только он сам, достоин он или нет быть принятым в этот странный мир, не терпящий зла. И бывший эльф уже не думал хитрить, он оставил все свои планы, посчитав их мелкими, глупыми и незначительными, готовясь идти вперёд. Не знаю куда, но вперёд, хоть и перестав быть собой прежним.

Я видел, что Даэрона взвесили и признали не таким уж и лёгким, чтобы отбросить его в сторону, уничтожив своим огнём даже следы пребывания его в этом мире, но посчитали достойным, и указали путь куда-то туда, куда я предпочёл не заглядывать.

Огненная жуть обдала нас всех напоследок своим жаром и исчезла, чтобы тут же забыть обо всём, а Даэрон помедлил, обернувшись в нашу сторону. Лёгкая, отрешённая улыбка играла на его лице, мыслями и всем своим существом он уже был там, он уже ничего не боялся, но всё же сумел задержать себя и поклониться нам, всем вместе.

Арчи вышел вперёд, радостно рассматривая своего друга. Мощи в бывшем эльфе теперь было хоть отбавляй, добился таки своего, но что поделать, если магам такого уровня делать в нашем мире нечего, да и незачем им в нём быть, смысла нет никакого. Мой друг торжествующе помахал Даэрону рукой, мол, молодец, я в тебе не сомневался, жги давай, но тому уже было трудно не то, чтобы разговаривать с нами, но даже и сохранять человеческий облик. Огня в нём становилось всё больше, мысли перескакивали на какой-то другой уровень, сердце мира всё сильнее тянуло его к себе, и он наконец, даже не взглянув на нас в последний раз, ушёл туда, но уже своей волей и без страха, только с огромным предвкушением чего-то мне непонятного, радостный и решительный.

Я помедлил немного, озираясь по сторонам, потом до меня как-то враз дошло, что всё уже кончилось, и без усилий вернулся к себе прежнему, прекратив тянуть силу из Арчи и всех саламандр.

Вернулся и даже засобирался шлёпнуться на задницу, потому что ноги резко стали ватными, но друг не дал этого сделать. Он подхватил меня, сжал в объятиях и радостно заорал в лицо, держа уже на вытянутых руках:

— Получилось, Артём, получилось! Я знал, что у тебя получится, знал!

Ничего в его отношении ко мне не изменилось, и я с облегчением выдохнул. Для меня сегодня это было всё же самым главным, наверное. А вот все саламандры поглядывали в мою сторону с непонятной опаской, и даже Лета. Она уже не пыталась мне улыбаться, став очень серьёзной. И очень жаль, кстати, поэтому я подмигнул ей сам, причём с самым глупым видом, какой только сумел изобразить.