Дракон повернулся к графу и нахмурившись, серьезно проговорил:

— Да. И кстати, Кифен, если ты сегодня погибнешь, я казню твою кормушку и ту вампиршу, за которой ты бегал. — Степан опешил и замер на месте.

Он ослышался? Или дракон что-то выпил?

— Что, постите? Какое они имеют к этому отношение? — сердце неприятно кольнуло.

Он был бы не прочь не вернуться с рейда, не желал вспоминать о Маниэр, и уж тем более не собирался так нелепо погубить ее.

— Самое прямое. — герцог поправил съехавшие ножны, — Они не позаботились должным образом о твоем ментальном состоянии, ты настолько несобранный сегодня, что не удивлюсь, если тебя сожрут. А виноваты в этом будут твоя невеста вампирша и кормушка.

Герцог не шутил и Степан зло закрыл глаза рукой, тяжело выдохнув.

Больной ублюдок.

— Она помолвлена с другим, перестаньте называть ее моей. — холодно отрезал граф.

Ибенир хмуро глядел на вампира: подохнет же, сам под атаку подставиться, если не надавить, если не дать причину выжить. Этот жертвенный говнюк с того света вернется, лишь бы другие не пострадали по его вине, и это то, на что сделал ставку Керналион.

Ведь Кифен Вальдернеский не должен умереть.

— Да что за страсти у вас там творятся? — скривился герцог, — Мне плевать, кто она и кем кому приходиться. Но раз твоя голова забита мыслями о ней, то и твоя потенциальная смерть будет ее виной.

Ибенир оставался непреклонен: ему нужен живой и, будет прекрасно, если еще и целый граф. Кифен же, судя по взгляду, явно не прочь подохнуть, глаза едва ли можно назвать живыми.

— Давайте просто сойдемся на мнении, что я не умру. — со вздохом ответил Степан. Сил спорить с драконом не было, впрочем, настроения тоже. Им всё равно осталось потерпеть друг друга лишь пару дней.

— Уж постарайся. Иначе из меня Сабиан всю душу вытрясет. — проворчал дракон, болезненно потирая шею. Больше, чем гнева Сабиана, он опасался волнений, которые поднимутся среди народа, если граф Вальдернеский неожиданно умрет за несколько суток до лишения титула.

До плаца они дошли в полном молчании. Герцог прикидывал, что может произойти, если Кифену всё же ударит в голову свести счеты с жизнью.

Первое, о чем действительно стоило переживать — темные маги. Эти сволочи не упустят шанса навести шороху, распустят слухи, посеют смуту среди народа, окончательно рассорят вампиров с остальными и, когда сдерживающая сила в виде Вальдернеских исчезнет, начнут полномасштабные действия.

Степану на политику было плевать: он, можно сказать, уже вышел из игры.

Попаданец пребывал в каком-то заторможенном состоянии, а мысли будто превратились в кисель, и он почти не помнил ни построения, ни куда открыли портал, ни как они переместились.