Она не сводила с него своих очаровательных глаз, и граф полузадушено оттянул ворот.

— Что это значит? — выдохнул он.

Ножны выпали из ослабевших пальцев и с грохотом упали на пол, но никто не шелохнулся.

Маниэр молчаливо опустила взгляд, склонив голову набок.

— Почему ты здесь? — она молчала. — Почему… голая?

Сердце колотилось так громко, что он отчетливо слышал его звук.

Он не должен думать об этом, не должен ее желать.

— Вы правда не понимаете? — едва слышно обронила она, пряча лицо.

Но разве это возможно? Разве возможно не желать женщину, которую любишь?

Вот она, сидит в его постели и тоже хочет стать к нему еще ближе.

Степан пожалел, что его не загрызли монстры на рейде, тогда б всё было куда проще.

— Да, Маниэр. — он потер переносицу. — Всё это, — он махнул рукой на комнату и девушку, — уже решенный вопрос.

Господи, почему она испытывает его? Степан не может допустить, чтобы она потом жалела о сиюминутной слабости.

Нужно перетерпеть, подождать, когда чувства остынут. Это ведь просто любовь. Всего лишь любовь.

— Я не разделяю вашего мнения. — она закопошилась, выбираясь из вороха постельного, и спустила босые ноги на пол, — И сейчас я говорю с вами не как с графом, а как с мужчиной, которого полюбила. — попаданец плотно сжал губы.

Пытаться вести с ним рациональный или хоть каплю осмысленный диалог в подобном виде…

О, она сильно переоценивает его возможности. Все, о чем он мог сейчас думать, это ее обнаженные ноги, алые глаза и мягкие длинные волосы.

Степан неловко прошелся ладонями по бокам, рефлекторно ища карманы, но не нашел и взволнованно застыл, не зная, куда деть мешающиеся руки.

Всё это было как-то… слишком.

Он неосознанно вернулся взглядом к ее ногам, единственным, что было оголено в тот момент. И на фоне всех нахлынувших мыслей мелькнуло, что Маниэр следует лучше питаться. Ее икры были тонкими, тощими, и его это вовсе не привлекало, но сам факт того, что это ее ноги, делало их прекрасными. Всё в ней было прекрасно.