Пусть он ненавидел красный, не любил болезненную худобу и мертвенную бледность, но Маниэр, даже собрав в себе все эти недостатки, оставалась так же красива в его глазах.

— Вы не дали шанса нам, поэтому я прошу об одной ночи для себя. — она скинула одеяло с плеч, зябко поежившись от холода, и вскинула голову, устремив взгляд на графа.

Хоть он и почти сразу отвернулся, но мгновенья хватило, чтоб запечатлеть ту картину в своей памяти и у него сперло дыхание.

Она казалась такой нежной, ранимой, чистой, по сравнению с ним — уставшим, грязным, перепачканным в земле и крови.

Она была белым, он — черным, мрачным сгустком из скверны этого мира. И он боялся ее замарать.

— Что же ты со мной делаешь… — охрипше прошептал Степан, ее шаги раздавались у него за спиной и он почувствовал, как она положила свои ладони ему на плечи.

Он крепче закрыл глаза. Он не должен был этого видеть.

Она прижалась всем телом к нему, опустив голову.

У графа в голове истерично билось: “Она запачкается”. Он не хотел, чтобы она касалась его, когда он… такой.

Степан нерешительно открыл глаза и отвел взгляд так, чтобы не видеть ее. Он боялся ее ранить.

Но ее доверчивый жест, мягкое настойчивое объятие, и внутри Степана разлилось обжигающе горячее чувство вперемешку с горечью.

Маниэр плавно переместилась из-за спины вперед и подняла на него глаза, словно говоря: “Смотри, мне не страшно замараться, я разделю с тобой всё, даже это.”

— Всего один раз. Прошу. — надрывно промолвила она.

И его пробрало, словно молнией ударило. Она была безумно красива, сумасшедше желанна, но Степан мог лишь мечтать о том, чтоб коснуться её. Он не достоин такой любви.

Ничего не говоря, отстранился, прошел к кровати, взял одеяло и завернул в него Маниэр.

— Это не то, о чем ты должна просить. — прохрипел граф, стараясь не опускать взгляд ниже ее глаз, даже если ниже было лишь одеяло — И это не то, что сделает тебя счастливой. — тише, с обреченностью в голосе закончил он, Маниэр возмущенно вздернула брови.

— Я сама решу, что для меня счастье. — она нахмурилась и попыталась скинуть одеяло, но граф крепче закутал ее и посадил на кровать, сев рядом.

— Сейчас тебе кажется, что это единственный выход, правильное решение. Но ты не думала, что совершаешь самую большую ошибку в своей жизни? — он планировал, что они разойдутся с минимальным ущербом для нее, но Маниэр явно не собиралась так просто его отпускать. Это грело душу и вызвало головную боль.

Если между ними что-то и случиться, самое страшное, что ему грозит — это брак или алименты. Он не против жениться на Маниэр, но им вряд ли разрешат быть вместе. А алименты… разве он может позволить своему ребенку голодать? Ну, у него еще нет детей, но это как бы очевидно, что он бы обеспечил их всем необходимым.