– Бедное, бедное дитя, – вздохнула она, качая головой. – Я знаю, ты хочешь сделать как лучше. Но лучше не подавай мне несбыточных надежд. Я и так слишком долго жила ими. Иди посиди с ним, если хочешь. Посмотри своими глазами, что сделалось с лучшим карликом в мире. А потом уходи. Оставь нас одних. И не обещай того, что исполнить невозможно.
Она захромала на своем сломанном каблуке к медсестринскому посту. Баст стояла, повесив голову, с крайне необычным для кошки выражением стыда на лице.
– Я лучше здесь подожду, – пробормотала она.
Я не стала настаивать, и мы с Картером подошли к Бесу одни.
Бог карликов даже не пошевелился: так и сидел в своем кресле, безвольно уронив руки на колени, со слегка отвисшей челюстью и неподвижным взглядом.
– Бес, – негромко окликнула я его, взяв его руку в свою. – Бес, ты меня слышишь?
Конечно, он не ответил. На запястье у него, как и у остальных пациентов, имелся браслет с его именем, написанным иероглифами, только над этим браслетом кто-то немало потрудился, украшая его. Наверняка Таурт, решила я.
– Мне так жаль, – сказала я. – Но я обещаю: мы обязательно вернем тебе твой
– А… ага… – отозвался Картер, сдавленно покашливая. Честно говоря, на крутого мачо он был сейчас совсем не похож. – Да, Бес, я тебе обещаю. Даже если…
Наверное, он хотел сказать «даже если это последнее, что мы сможем сделать», но благоразумно умолк. Учитывая надвигающуюся войну с Апопом, лучше было не загадывать, как скоро оборвутся наши жизни.
Я наклонилась и поцеловала Беса в лоб. Мне вспомнилось, как мы впервые встретились с ним на вокзале Ватерлоо и как он спас нас с Эммой и Лиз на своем лимузине. Еще я вспомнила, как он напугал Нехбет и Баби, явившись им в своих кошмарных плавках. А еще как он притащил мне в подарок дурацкую шоколадную голову Ленина в Петербурге и как он выдернул нас с Уолтом из воронки портала в Красных Песках. Я поймала себя на мысли, что, несмотря на его рост, никогда не воспринимала его как маленького. Потому что сердце у него было огромное, как и его личность – яркая и удивительная, со всеми его нелепыми и смешными, но такими чудесными качествами. Подумать только, что он отдал свою бессмертную душу, чтобы купить нам час времени… Я отказывалась поверить, что все это исчезло навсегда.
Я не выдержала и разревелась, так что Картеру пришлось меня увести. Не помню, как мы вернулись домой. Помню только, что по ощущениям мы не поднимались вверх, а опускались все ниже и ниже, как будто смертный мир внезапно превратился в более глубокую и печальную бездну, чем глубины Дуата.