Огненные стены Смердотины в этом месте сходились ближе. Змею стало тесно. Он понял, что вот-вот застрянет, и перестал соображать, что делает. Одна черная голова оказалась по правую сторону моста, три других — по левую, и все разом плюнули огнем в блестящий металл.

— Давай! — снова заорал Азраил.

Бегуны навалились. Их откровенно скромные силы помножились на удары огненных снопов. На остывшем участке моста, чуть прогнувшемся от резкого перепада температуры, этого оказалось достаточно.

Сначала с легким звоном колесо выщелкнулось из верхнего паза. Ещё несколько секунд продолжало скрипеть по инерции в нижнем. Но баланс уже был нарушен. Продолжая набирать скорость, колесница полностью сорвалась с опоры, дважды перевернулась и ухнула, наконец, отвесно вниз в свободном падении.

Ещё через миг змей всей своей тушей налетел на мост. Ажурная конструкция сжалась, словно вся её прочность заключалась в потерянном колесе. Хрустнули и отломились два опорных ребра, рельсы разошлись в стороны. А затем, дважды издав звук порванной струны, лопнули.

Алька держался руками за поручни, надеясь не вылететь из колеса, пока ноги болтались где-то под потолком клетки. Он увидел, как весь мост пошел волнами. Одной короткой волной по жалкому огрызку в сторону станции. И хаотичным цунами — в противоположную сторону, где легендарные кузнецы до самой соседней вселенной не поставили ни одной опоры.

Металл гудел, винтом погружался в толщу Смердотины, взбивал её в пену, рвал на части. По полотну огня побежали растяжки. В голову пришло, совершенно не к месту, сравнение с женскими ажурными чулками, зацепившимися за гвоздь.

Прорехи срослись в здоровенный разрыв, впуская внутрь потоки глянцевой непроницаемой тьмы. И одновременно с этим колесо Сансара рухнуло в толщу Смердотины. Застряло, покачнулось — и провалилось сквозь огонь во тьму и пустоту.

— По-па-дос! — сокрушенно сказал дьявол.

Алька некоторое время соображал, почему слышит голос в темноте, но не видит дьявола. И к кому обращены слова. И о чем идёт речь.

Он немного удивился. Азраил умел выражаться и грубо, и напыщенно, но вульгарный жаргон был совсем не в его стиле.

— Ты о чём? И где это мы?

Голос звучал гулко, словно из бочки. Поручни, ступени, клетка и вообще всё колесо куда-то пропали. Собственного тела тоже не ощущалось. Только темнота вокруг.

— Мы в предмирье.

— То есть? На Стикс совсем не похоже.

— Нет-нет, не в Стиксе. Горькая вода течёт между вселенными, где нет ничего мирского. А предмирье — это уже территория создателя, но такая… как бы объяснить? Типа прихожей. Участок, где все законы природы сглажены донельзя.