– Я все понимаю, не дурак. Это было не по твоей воле. Ты бы такого не совершил.

– Но ведь я не смог остановить Антареса, – запротестовал я.

– Никто бы не смог, – отмахнулся он. – Но многие и не выдержали бы того, что вынес ты. Я все еще сержусь, но не на тебя. На него. Когда он не был разумен, это не казалось проблемой, но теперь все изменилось. Антарес и вправду ужасен в безумии и способен на страшное. Я не хочу, чтобы из-за возможного помешательства повторилась его выходка на Дождевых плитах. Потому мы отправим его в открытый космос, хочет он того или нет, и тогда все будет хорошо.

– А как Ханна?

– Лучше. Кометы обещали, что она скоро поправится. Правда, в себя она еще не приходила, но рядом с ней остался Паскаль… Он уж точно этого не пропустит.

Оказавшись возле него, я стал разглядывать сотни фотографий. Не все они были сделаны во время работы, многие запечатлели и спокойные моменты. Дан указал на один из снимков.

– Вот это во время Первой мировой. Каждая война для нас невероятно утомительна, ты знаешь. Мы воюем на всех фронтах не за политику, но за человеческие жизни. Сплитов там как никогда огромное количество.

Многие снимки были подписаны и датированы. На указанном Даном значилось «1918», и ниже: «Паскаль Фавро, Лев Токарь, Ханна Йоргенсен». Лазарет. Паскаль лежал на койке с перевязанной рукой, его лицо было изуродовано и перебинтовано, один глаз заклеен, но парень все равно виновато улыбался. У него в ногах вполоборота сидела Ханна и в утомленной гримасе показывала язык фотографу. На стуле рядом примостился темноволосый юноша с узкими шрамами на щеке. Он смеялся над Ханной.

– Бывший протектор созвездия Лиры, – прояснил для меня Дан. – Наставник и лучший друг Скорпиона. Через пять лет Паскалю пришлось его застрелить.

Он указал на следующую фотографию.

– Раньше это было «Трио старейшин», не считая Тисуса. В среднем каждый протектор живет на службе десять-двадцать лет, и все, кто пережил этот срок, – невероятные везунчики. Сейчас среди нас всего человек десять, чей возраст превышает шестьдесят лет. Стрелец был здесь с тысяча шестисотых, но в начале двадцатого века ему крупно не повезло.

1908, снимок сделан на фоне рухнувшего здания. Коул Харрис, Рамона да Коста, Айко. Трое стояли рядом, высокий темнокожий парень, смеясь, сжимал остальных в крепких объятиях, явно удушая Коула, который отчаянно, но безуспешно пытался вырваться. Лицо протекторши почти полностью скрывал капюшон, но она ухмылялась.

Здесь же рядом я увидел фото: «1920, Дан Вуйцик, Ханна Йоргенсен». Камера поймала их со спины. Они стояли на открытом балконе двенадцатого этажа и смотрели на Землю.