Дан продолжил рассказывать. «1940, Тисус, Айоргу Георге». Голубь был в манипуляционном отделе, но во время Второй мировой не сдержался и бросился воевать на стороне своей родной Румынии, как и несколько других протекторов – на стороне своих стран, за что были казнены. Протекторы не имеют права опускаться до политики и войн приземленных и, что страшнее, убивать их.

«1998, Ламия Казвини, Ария Циглер, Ана Ластра» – три девушки, снятые за обеденным перерывом. Ария сорвалась к падшим, а Ана – Северная Корона – была выброшена кандидатом с крыши многоэтажки.

Еще одно неизменное трио прошлого: «1917, Паскаль Фавро, Лев Токарь, Карла Эстебан». Они обсуждали что-то перед входом в наводненный людьми парк, стоя в обычной одежде. Паскаль, еще без шрама, казался душой компании. Лев, как уже было сказано, позднее умер, а Карла – Прометей – ушла к падшим, убив при этом несколько протекторов и адъютов. Все близкие друзья Паскаля так или иначе отдались Тьме.

«1942, Лайла Кортес, Грей Фарадей». Девушка – Южная Гидра – перебинтовывала Грею руку. Тот слегка усмехался в ответ. Форма протектора смотрелась на нем неестественно. Лайла выглядела красивой – смуглая, с черными вьющимися волосами и маленькой родинкой на подбородке. Я узнал ее символ – именно его Грей хранил вместе с трансфером, наверняка оторвав от мундира.

– Лайлу разорвали сплиты, мы не могли ничего сделать. Она погибла по ошибке, – сказал Дан. – По страшной и глупой ошибке. Она и привела к тому, что Грей ушел от нас, забрав с собой его.

Сначала я не понял, о ком речь, но протектор ткнул пальцем в самую необычную фотографию. Таковой она была, потому что на ней позировали четыре человека и двое никак не могли быть теми, кем являлись сейчас. «1943, Стефано Феррари, Дан Вуйцик, Маркус Айхенвальд, Сара Грант». Они позировали для фото. Позади всех гордо стоял Дан, а по центру – незнакомый мне крепкий юноша с темными волосами, почти черными глазами и добродушным угловатым лицом, покрытым веснушками. Маркус. По правую руку от него примостился Стефан, явно смущенный. Словно другой человек. Опрятный, причесанный, улыбающийся. Но не его перемена поражала больше всего, а Сары. Та, положив руку на плечо Маркуса, радостно улыбалась. Волосы собраны в хвост, из глаз льется жизнь. Ни пустоты, ни строгости. Сплошные эмоции, которые, казалось, не могло потушить ничего на свете. Я не верил, что это действительно та самая Сара, которая без всяких раздумий пожертвовала товарищем.

Дан заметил мое замешательство.

– Они оба безвозвратно изменились вскоре после случившегося. Оно сломало нас всех. – Он глубоко вздохнул, оглядывая все снимки разом. – Раньше… То было тяжелое, странное время. Но мне оно нравилось.