Парню стало жутковато. Выражение лица Ивы не предвещало ничего хорошего. Аверила и Елену он знал плохо и всегда немного их опасался. Что, если мать Танцующего собиралась взять обратно свое предложение обучать Хана целительству? Или Старейшины хотели изгнать юношу, поскольку он продолжал видеться с Птахой вопреки предупреждениям Ивы? Возможно, Аверил намеревался задать кучу вопросов о девчонке, которую Кандальник давным-давно похитил из храма Южного моста? Или они прознали про амулет, который лежал под спальной скамьей?

В общем, вариантов было множество и ни один не утешал.

Внезапно дверь распахнулась, и в комнату вошел Люциус Фроусли. Пожалуй, такого поворота Хан не ожидал. Старик общался с горцами, но никогда не захаживал в поселения.

Отшельник выглядел не таким отстраненным, как обычно. И хотя его штаны и рубаха были изношенными, они выглядели чисто и опрятно. Кроме того, Люциус приложил некоторые усилия, чтобы причесать волосы и бороду. Затуманенные глаза старика были ясны, как никогда прежде, и он опирался на искусно вырезанную трость.

Алистер мог поклясться, что Фроусли трезв. А это пугало уже само по себе.

Юноша вскочил.

– Люциус? Что ты здесь делаешь?

– Сейчас увидишь, парень, – самодовольно ответил тот.

Хан взял Люциуса за руку и подвел к одной из скамей. Люциус уселся рядом с горцами.

Ива встала в центре полукруга. Вероятно, женщина являлась главой странного собрания.

– Одинокий Охотник, сперва я хочу попросить у тебя прощения, – начала она.

Хан уставился на Иву и потерял дар речи.

– Почему? За что? Если вы имеете в виду маму и Мари, то тут нет вашей вины.

– В некотором смысле есть. – Ива отвернулась и крепко переплела пальцы. Это не было на нее похоже: обычно она не боялась быть откровенной. Казалось, Старейшине стало очень трудно говорить.

– Нет! – воскликнул Алистер. – Во всем виноват только я! Я натравил на них стражу! Мне не нужно было там появляться.

Парень ничего не сказал про амулет. Танцующий знал о нем, так же как и Люциус. Но никто из них не был в курсе дальнейших событий и не ведал, что проклинателькая штуковина находится у Хана.

Юноше стало совестно, что он до сих пор держал амулет у себя и собирался его продать. Он замялся.

– Мы кое-что от тебя скрывали, – вымолвила Ива. – Но у нас имелись на то причины. Дело было в твоей безопасности, но в основном мы поступали так ради безопасности остальных. Но теперь ты услышишь правду.

Хан ничего не ответил. Он просто сидел и ждал. Сердце бешено колотилось в груди, как хвост форели, выброшенной на берег реки.

Ива встала и поднесла Хану кувшинчик и чашку. Алистер посмотрел на горцев, после чего поднял взгляд на женщину.