Прогоревшая дверь вдруг распахнулась. Пламя и густой, удушающий дым были повсюду. И в это пекло, в эту огненную круговерть, прыгнул койот размером с немецкого дога. «Теперь будет полегче», – мелькнула у Сэма мысль.

С кончиков пальцев сорвался сноп белого с зеленцой света, и койот рухнул на пол. В его теле была прожжена дыра дюймов в восемь. Новый разряд, словно тысяча разом сработавших фотовспышек, – и передняя стена хижины взорвалась.

Неожиданно образовавшийся вакуум отчасти поглотил пламя, и пленники получили передышку. Сэм схватил Астрид за руку, та, в свою очередь, – потянула за собой Пита. Остальные, стряхнув оцепенение, бросились за ними.

Они выскочили из хижины, а им навстречу повалили койоты: опасная, зубастая волна с холодными, целеустремлёнными глазами.

Сэм выпустил ладонь Астрид, поднял руки, и вновь полыхнул свет. Десяток подожжённых койотов либо свалились замертво, либо с визгом кинулись бежать, как рассыпавшиеся в предрассветной мгле искры.

– Вожак! – предостерегла Лана хриплым от клубящегося вокруг дыма голосом.

Девочка опиралась на руку Эдилио. Они уже покинули горящую хижину, но ещё не добрались до газона. Крыша лачуги обрушилась, стены сложились, и вся она превратилась в костёр. Рыжий свет падал на сотню жадных, непроницаемых собачьих морд с белеющими зубами и сверкающими глазами.

Вперёд вышел Вожак и встал напротив Сэма. Шерсть – дыбом, во взгляде – ни капли страха. Койот громко тявкнул, и вся стая, как единое существо, яростно ринулась на приступ.

Сэм поднял руки над головой. Ударили лучи ослепительного, зеленовато-белого света. Шерсть койотов, шедших первыми, загорелась, и они кинулись наутёк, в ужасе расталкивая своих братьев и сестёр, сея меж ними панику. Стая развернулась и бросилась врассыпную. Вожак мигом утратил своё бесстрашие, ему оставалось лишь бежать в хвосте своей разбитой армии. От тлеющей шерсти койотов запылал сухой кустарник.

Сэм уронил руки. Астрид подбежала к нему.

– Ну, ты даёшь, парень, – благоговейно пробормотал Квинн.

– Думаю, они не вернутся, – сказал Сэм.

– Куда теперь, старик? – спросил Эдилио.

Вокруг лежала пустыня, совершенно чёрная на фоне горящей хижины. Сэму хотелось плакать. Прежде он понятия не имел, что в его сердце столько злобы. Ему сделалось противно. Ведь мама старалась ради него, он не должен ни в чём её винить. К горлу подступила тошнота.

Астрид, поняв, что он не может заговорить, сказала:

– Мы же возвращались в Пердидо-Бич, так? Вот и пойдём туда, посмотрим, что можно исправить.

– Ага, а Кейн просто отойдёт в сторонку, – хмыкнул Квинн. – Мол, нет проблем, расслабьтесь, чуваки.