– Лучше, – сказала Орка, – вы оба пользуетесь головой, и уже начинаете реагировать лучше. Но когда вы повторите движения достаточное количество раз, вам уже не придется думать. Ваше тело сделает все за вас.

– Не сомневаюсь, – сказал Лиф.

– Да, – коротко кивнула Орка. – Теперь еще раз.

Они продолжили тренировку. Орка молча атаковала, каждый раз побеждая их, хотя и Лиф, и Морд уже были близки к тому, чтобы коснуться ее своими клинками, особенно Лиф. Он был спокойнее, вдумчивее и слушал более открыто, без всякого высокомерия, которым грешил Морд. Морд хотел быть искусным и опасным, но не был готов признать, что пока недостаточно хорош. Ему не хватало терпения, и он часто пытался бездумно наброситься на Орку, что неизбежно заканчивалось падением на задницу.

– Стоп, – наконец сказала Орка, поднимая руку. Она стянула с головы свою вязаную шапочку, ту, что раньше принадлежала Торкелю, и вытерла пот со лба. Тренировка заставила их вспотеть, хотя в горах на этой высоте уже было холодно. В сосновых кронах Орка увидела предательский отблеск сетей морозного паука. – На сегодня хватит.

Было видно, что Морд и Лиф не разочарованы этим решением. Даже под густыми соснами было еще светло, но Орка знала, что близится закат, а отдых жизненно необходим, если они не хотят, чтобы их захватили дренгры Гудварра и Сигрун.

– Займитесь своим оружием, – сказала Орка, подходя к мешку и роясь внутри в поисках хлеба и сыра, которые они купили вчера. По дороге они встретили старого фермера, с мулом и телегой, нагруженной товарами для продажи на рынке в ближайшей деревне. Убедившись, что они не разбойники и не собираются никого грабить, он согласился продать им хлеб и сыр, банку молока, дюжину овсяных лепешек и кусок соленой свинины. Орка достала свинину и отрезала каждому по куску, раздала и села, прислонившись спиной к дереву. Поморщилась. Когда Орка выпрямлялась или тянулась, рана на спине, нанесенная Дрекром, стягивала кожу, причиняя неудобство. Лиф разрезал швы, и Орка почувствовала себя лучше, но осталась легкая скованность при некоторых движениях. Она накинула на себя плащ. Теперь, когда Орка перестала двигаться и не было огня, чтобы согреть кости, холод просачивался внутрь тела.

Тяжелой волной опустились сумерки. Долгий световой день и недостаток темноты измучили тело Орки, ибо она не привыкла к такому. В глазах нарастала покалывающая боль, признак крайней усталости. Орка чувствовала усталость даже в костях. И ее терзала тоска по Бреке.

«Ты должна отдохнуть», – прошептал внутренний голос, похожий на грубый голос Торкеля.